Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
— Понятно. Тогда как сочетается…
Сашка подняла глаза на Портнова, и вопрос вылетел у нее из головы.
Портнов носит джинсы и свитера. У него светлые волосы с проседью, очки с узкими стеклами, голубые холодные глаза. Он не очень приятный человек, он бывает грубым; Сашка никогда не воспринимала его как мужчину, никогда не задумывалась, есть ли у него семья, жена, любовница, дети. Портнов был преподавателем, погонщиком, дрессировщиком, Портнов был Портновым.
То, что сидело сейчас перед Сашкой, не было человеком. Более того — никогда не было человеком. Впервые в жизни Сашка увидела — осознала, поняла — что такое «овеществленная функция».
— Что с тобой, Самохина?
Сашка разглядывала его, задержав дыхание, обомлев. Словарь? Активатор? Учебник? Учебник, которому кто-то дал человеческое имя?!
— Олег Борисович, — прошептала Сашка.
И заново увидела его: волосы собраны в «хвост» на затылке. Серый свитер с голубыми полосками. Внимательный взгляд поверх стекол.
— Что?
— Вы…
— Что я?
Сашка проглотила горькую слюну.
— Ты только сейчас увидела? — удивился Портнов. — Ты изъявляешь сущности, считываешь сложнейшие информационные построения, а меня увидела только сейчас?
Сашка мелко кивнула. Зажмурилась, желая загнать обратно навернувшиеся слезы.
— Ты чего? — спросил Портнов уже с беспокойством. — Саша?
— Так вы же не человек, — прошептала Сашка.
— Ну и что? Ты тоже.
— Но я была человеком. Я была ребенком. Я помню, как это. Помню, что меня любили.
— Это имеет для тебя значение?
— Я это помню.
— Поверь, я тоже могу помнить что угодно. Как я был ребенком. Как меня воспитали обезьяны. Как я был девочкой. Как я служил юнгой. Как я спас младенца из огня, как забил лучший гол на чемпионате мира. Воспоминания — проекция событий, а реальных или нет — в данном случае неважно.
Сашкины слезы катились, размывая косметику, оставляя черные следы на щеках и пальцах.
Портнов снял очки:
— Тебе меня жалко?
Сашка помотала головой.
— Ты сейчас врешь, потому что боишься меня обидеть?
Он все обо мне знает, подумала Сашка. Он так много лет превращал людей в слова, что, возможно, знает о нас больше, чем мы сами.
Она отыскала в сумке носовой платок и принялась осушать глаза с таким свирепым усердием, будто собиралась стереть их с лица насовсем. Портнов наблюдал за ней удивленно и с сочувствием:
— Тебе страшно? Неприятно? Ты слишком привыкла считать меня человеком?
Сашка всхлипнула и помотала головой.
— Эмоциональная память, — пробормотал Портнов. — Ты уже бабочка, но пытаешься ползти. Вспоминаешь, как была гусеницей… Самохина, возьмите себя в руки. Мы теряем время, а занятие — не резиновое, верно?
* * *
В столовой роились первокурсники. Приближалась их первая сессия, но в очереди слышался и смех, велись оживленные разговоры, девчонки кокетничали с парнями, парни обменивались остротами. Сашка подумала, что в любой столовой любого института первокурсники вели бы себя точно так же.
Второкурсники сидели, сгорбившись над тарелками — кто в перчатках, кто в очках, кто с нервным тиком. Даже в столовой многие из них не расставались с книгами, с распечатками, с наушниками. Эти уже пережили распад и воссоздание, и теперь им предстоял первый зачет по введению в практику. Сашка мысленно пожелала им успеха.
Егора не было. Сашка еще раз оглядела столовую — тщетно.
Из всего обеда она взяла компот, бледно-розовый, с ломтиком яблока на дне стакана. Уселась в углу, лицом к залу — чтобы удобнее было наблюдать.
Вот они разговаривают, едят и пьют. Они еще почти совсем люди, психология у них человеческая, и тело тоже. Со временем, в процессе обучения, они вылезут из человеческой кожи и станут Словами, орудиями Речи, костями и сухожилиями сложнейшего текста, который называется действительностью. Слова не знают ни страха, ни смерти. Слова свободны и подчиняются только Речи. А Речь — Сашка знала! — средоточие гармонии.
* * *
— Дорогие третьекурсники, я так привык заниматься с каждым в отдельности, что мне странно — и тем более приятно — видеть всю вашу группу вместе. Я рад, что здесь, в небольшой четырнадцатой аудитории для всех хватило места. Я ведь прав — все здесь? Не надо делать перекличку?
— Все, — сказал Костя, мельком оглядев ряды. Группа «А» третьего курса сидела за столами, как за партами, из приоткрытой форточки тянуло морозным холодом, а батареи шпарили так, что над ними дрожал воздух.
Стерх улыбался. Его острый подбородок почти касался пестрого галстука, завязанного мягким романтическим узлом. Черный костюм топорщился на спине. Сашка всегда задавалась вопросом: почему Стерх носит крылья, будучи в человеческом обличье?
В отличие от Портнова, Стерх когда-то был человеком, но очень, очень давно. Теперь он представлял собой сочетание двух понятий; два полюса, два энергетических потока переплетались, руководимые одной волей. Вероятно, крылья были данью сдвоенной природе; может быть, столь сложный организм опасно подвергать дополнительному метаморфозу. А может быть, это был каприз. А может быть, что-то еще, недоступное Сашкиному пониманию.
То, что Портнов называл «эмоциональной памятью», никак не желало ослабевать. Сашке, невесть почему, было приятно сознавать, что Стерх когда-то был человеком. Хотя то, во что он превратился с годами, было столь же далеко от человеческой природы, как электронный микроскоп от черепахового гребня.
— Зачем я собрал вас, ребята? Сегодня тринадцатое декабря, это означает, что до экзамена остался ровно месяц. Это время потребует от вас всех ваших сил. К сожалению, экзамен нельзя пересдавать — вам дается одна попытка.
Сашка сидела у окна, искоса поглядывая на заснеженную улицу. С наступлением холодов Стерх запретил ей летать по ночам; в ответ на горячие заявления, что она совсем не боится мороза, последовало удивленное пожатие плечами: «При чем тут мороз, Сашенька? Сейчас у вас такая нагрузка, так много работы! К тому же, отпечатки босых ног на белых крышах — это же неэстетично!»
Сейчас над Сакко и Ванцетти падал снег большими хлопьями.
— Сегодня я расскажу вам подробно, как будет проходить экзамен. Это поможет вам в решающий момент не растеряться и быть готовыми к испытанию. Итак, тринадцатого января ровно в полдень мы все — группы «А» и «Б» — входим в актовый зал и рассаживаемся. Знакомимся с экзаменационной комиссией. Не волнуемся, не нервничаем, с собой у нас нет ничего — ни в коем случае никаких бумажек, ручек… Ничего! Председатель комиссии будет зачитывать имена, те, кого он назовет, поднимаются на сцену, берут экзаменационный лист и расписываются за него в ведомости. Всего заданий три: первые два типовые, третье индивидуальное, подобранное для каждого в соответствии с его будущей специализацией. В процессе его выполнения вы закончитесь, как человек, и начнетесь, как Слово; вы первый раз прозвучите, мои дорогие, а это дорогого стоит.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
