Сначала было только это. Но чем дальше, тем больше я думал о сферах, не относящихся к ИТ. Почему Н. предложил Мабиусу работать вместе? Какие у него нашлись мотивы? Вопрос психологии… (это слово употребляют редко и неохотно, предпочитая заменять громоздкой конструкцией – «наука о поведении». Соответственно, людей, которые работают с трудными подростками или мирят неуживчивых супругов, именуют «специалистами по поведению» – чтобы избежать нежелательных аналогий). Техническая сторона тоже не оставляла меня равнодушным: как именно Н. удалось объединить свои способности психолога и возможности генетики? Где одно соприкасается с другим, ментальная субстанция – с физиологией?
Но когда я собрался его об этом спросить, пришло это письмо: «Роберт, спасибо за общение и доверие. Я рад знакомству с вами. Скоро мы попрощаемся, потому что для меня настало время уходить. Всё, что я мог сделать в своей жизни – сделано. Ваша жизнь только начинается, постарайтесь быть счастливым».
Я понял, что теряю единственный шанс получить ответы на свои вопросы. Надо же – именно теперь ему пришла мысль проститься с материальным существованием!
Я отправил ему несколько сбивчивых строчек, недолго думая, заказал билеты до Седженто на ближайшее время и спешно побросал в сумку кое-какие вещи.
Дж. отговаривал меня от поездки. Понятно, почему: он за меня волновался. Я уверил его, что надолго не задержусь. Но, похоже, он знает меня лучше меня самого. Предчувствовал, что так просто всё не обойдётся.
Из-за того, что Н. переписывался со мной, а не с ним, Дж. никогда мне не завидовал. Он всегда говорил, что в нашу общую работу я вложил больше, и возражений с моей стороны не слушал. Но всё это дело его сильно беспокоило. Наверное, он тревожился за мой рассудок.
Когда я выходил из дома, Дж. напустил на себя сердитый вид и сказал: «Если уж так хочешь с ним познакомиться, попроси его скопировать свою программу в твой комп». «Ну, это не слишком вежливо», – отшутился я.
«А Мабиусу ты что скажешь? Что хочешь взглянуть на его рабочий компьютер?»
«Сориентируюсь как-нибудь».
По дороге меня не оставляли раздумья об этих новых трансформированных людях. Если Нэриум так и не ответит на мои вопросы, всё равно одна возможность лучше понять его замысел у меня останется… Короче говоря, опасения Дж. оправдались. Я понял, что мой визит в клинику Мабиуса затянется. И вернусь я оттуда другим. В словах Н. о том, что моя жизнь «только начинается», оказалось больше правды, чем он сам рассчитывал.
Мой слепой глаз был тут совершенно ни при чём. Я с рождения настолько привык смотреть на мир одним глазом, что за свои тридцать три года так и не собрался поставить кибертехно. То, что после трансформации у меня будет два здоровых глаза, занимало меня в последнюю очередь.
Входя в клинику, я вспомнил слова Дж. насчёт Мабиуса. Как же объясниться с ним? Пока я над этим размышлял, всё начало происходить само собой – неожиданно быстро. В больнице в этот момент как раз не было большого наплыва посетителей, и ждать мне не понадобилось. Я поставил подпись в какой-то бумаге, прошёл недолгое обследование, выслушал недолгую инструкцию – и вот уже после первой инъекции очутился лежащим на больничной койке. В голове крутилось всё то же – у кого спросить, где найти этот компьютер?.. Что, если уже поздно? Что, если он уже…
У меня поднялась температура, и мысли начали путаться. Успокоил себя тем, что мне обещали минимум физических неудобств. Но мой случай оказался одним из немногих нетипичных, когда трансформация переносится довольно трудно. Температура зашкалила за тридцать восемь.
Услышав в голове этот беззвучный голос, я сначала принял его за ещё один побочный эффект. Но о таких эффектах меня не предупреждали…
«Вы всё-таки решились, – сказал голос. – Я чувствую, вы хотите о чём-то спросить. У нас с вами ещё есть немного времени».
«Я просто пытаюсь узнать…» – может, я произнёс это, может, подумал. Но он понял. И после этих слов в действие включился не только мой внутренний слух, но и зрение. Я увидел… галлюцинацию? Сон? Абсолютную реальность? Из какой бы сферы ни пришло это виде́ние – ничего подобного я не ожидал. Помню, я как-то пробовал найти изображение Н. в Сети, но безуспешно. Теперь, взглянув на него, я пережил настоящее потрясение. Если бы я встретил такого человека наяву – не представляю, что стало бы со мной.
А может, он заставил меня видеть воплощённую мечту об идеале? Уже не узнать.
То, что я слышал дальше… Трудно сказать, насколько действительно слышал, и насколько это было порождено моим собственным разумом, погруженным в полубредовое состояние.
«Они здесь ради нас… Они здесь, чтобы показать людям: сильный силён тем, что может отказаться от своей силы… Это проявление начала без начала, это открытость без условий.
Они здесь, чтобы показать нам: свобода – это когда не боишься стать несвободным… Кто чувствует так – способен помогать другим.
Они свободны от многих оков. От страха увечий и болезней, от границ пола, они могут управлять своей энергией…»
«Они». Это «они» он говорил мне – который уже начал воспринимать «они» как «мы». Он говорил и обо мне тоже.
Но…
Он улыбался, но в его глазах появилась грусть.
«Путь лежит посередине. Линия, состоящая из точек соприкосновения противоположностей, такая тонкая – как лезвие меча… – Тут я и вправду увидел в его руке меч. – Я отклонился от пути, который лежит посередине. Позволил себе слишком много. Иоганн хотел помочь тем, кто страдает, а я захотел создать тех, кто не будет страдать… Ну, или хотя бы – у кого будет меньше поводов для страдания. Я отклонился – и это может грозить замыслу неудачей».
«Ты – сомневаешься? – я не мог сдержать изумления. – Ты, кто способен сделать такое… боишься неудачи?»
«Да. Я боюсь, что принёс им не только большую свободу, но и большую несвободу. Что их жизненная сила станет причиной привязанности, заставит чересчур много думать о собственной выгоде. Тогда – всё было напрасно…
Я тоже преступник, Роберт. Я дал людям ещё один предлог для разделения – вместо объединения. Пытался искупить вину, но вместо этого взял на себя ещё большую.
Но это уже начато. Год я наблюдал за результатами. Дальнейшее наблюдение не имеет смысла, потому что дороги назад нет».
Я хотел сказать ему так много – я, превращавшийся в одного из тех, кого Н. называл «они». Хотел сказать что они… мы, конечно, будем разными, так же, как люди… Но слишком большого преступления он всё-таки не совершил.
Вместо всего этого удалось сказать только одно: «Не бойся».
Потом пришли темнота и сон.
Оружие мало меня интересует, увлечения высшей технократии турнирами я никогда не разделял. Но, собственно, я никогда и не принадлежал к высшей технократии. Что за меч был у Н., я узнал позже, восстановив в памяти его изображение и отыскав подобный в Сети. Это оказался цзянь.
