Книга Маледикт - Лейн Робинс

Джилли с Лизеттой возились в постели, тискали друг друга, но удовольствие Джилли портило сознание вины. Он отлично понимал, что должен был вернуться в особняк, что на Януса нельзя положиться и что настроение Маледикта сейчас в лучшем случае весьма переменчивое. Но Джилли с ужасом думал о мраке комнат и затянувшемся присутствии Чернокрылой Ани. Поэтому, когда Лизетта окликнула его на улице, он поддался соблазну и последовал за ней, как бессовестный кот из подворотни. Ночью приевшиеся прелести Лизетты стали панацеей от его терзаний. Склонившись над ее грудью, Джилли заставил ее смеяться и задыхаться; вдруг она застыла в его объятьях.

— Эй, ты! Убирайся. Ошибся комнатой. — Она прижала голову Джилли к своей груди, но мурашки вдоль позвоночника уже предупредили Джилли обо всем. Он безо всякого удивления услышал хриплый голос.

— Нет, — сказал Маледикт. — Я не ошибся комнатой. Просто в ней слишком людно.

Речь Маледикта сохраняла обычную колкость, только он не чеканил слова, а растягивал — значит, был пьян.

Джилли натянул покрывало до подмышек, словно девица под взглядом распутника. Впрочем, взор Маледикта уперся не в него, а в Лизетту.

— Что ж, полагаю, она достаточно чистая, хотя и чуть перезрелая. Я ожидал худшего. А сколько времени ушло, чтобы добраться до этого борделя! И у нее рыжие волосы. Весьма предсказуемо, Джилли.

— Мэл… что ты здесь делаешь?

Маледикт проигнорировал вопрос.

— Уходи, — приказал он Лизетте.

— Он заплатил. Так что сам убирайся. — Глаза у Лизетты были слегка навыкате. Глядя на ее шею, Маледикт подумывал, не задушить ли девицу — тогда они вылезут из орбит.

Джилли решил вмешаться.

— Все в порядке, Лизетта. Деньги твои. Просто оставь нас. — Сердце бешено билось у него в груди — но почему? От страха за безопасность Лизетты или от предвкушения возможности остаться наедине с Маледиктом?

— Тебе все еще нужна комната? А то маман обязательно спросит. — Лизетта надевала пеньюар, и Джилли, взглянув на нее критическими глазами Маледикта, не мог не заметить, как не идет лиловый цвет к румяным щекам и рыжим волосам.

— Убирайся, — повторил Маледикт. Он доплелся до кровати, отстегнул меч, швырнул его на пол, потом уселся и скинул туфли. Лизетта скорчила напоследок недовольную гримасу и вышла, громко хлопнув дверью. Маледикт задвинул щеколду и осел на пол у порога.

Молчание затягивалось, и Джилли, уставший ждать, сказал:

— Я думал, ты под домашним арестом.

— Гвардейцы спокойно наблюдали, как я ушел, — ответил Маледикт. — Возможно, они отправились за мной и сейчас где-то внизу, вкушают прелести заведения за счет Ариса.

— А где Янус?

— Во дворце. Вообще-то я здесь, чтобы отвлечься от всего этого. — Он забрался на кровать, неуверенно покачиваясь, и лег рядом с Джилли, изучая его укрытую простыней фигуру. — Я пришел, чтобы ты меня развлек.

Пьян, решил Джилли; ему стало любопытно, сколько Маледикту понадобилось виски, чтобы пересилить власть Ани.

Пока он размышлял, взгляд юноши прояснился, глаза из остекленевших снова стали темными.

Джилли через силу рассмеялся. Развлечь его! Маледикт сам отвлек мысли Джилли — тот теперь мог думать исключительно о близости желанного тела. Сейчас Джилли и под дулом пистолета не вспомнил бы ни единой истории.

— И как это сделать?

Маледикт ринулся на Джилли со стремительностью, развенчивающей предположение о его опьянении, обнял Джилли и поцеловал его жадно, искренне — так в первый раз целует ребенок. Задохнувшись, Джилли схватил Маледикта за шею, привлек к себе, поцеловал глубже, ощутив вкус виски на его языке, словно терпкость ликера внутри шоколадной конфеты.

Сдергивая с Джилли покрывало, Маледикт последовал за сползающей тканью губами, языком и зубами — это уже вовсе не походило на детский поцелуй. Джилли застонал от обжигающего дыхания на обнаженной коже, вцепился в парчовый камзол, жилет, расшитую рубашку — сколько же на нем одежды! — запустил пальцы в волосы Маледикта, привлекая его к себе для очередного поцелуя, пробуя на вкус сладкий, жадный рот, податливый, как у женщины, и одновременно ощущая жилистость и силу прильнувшего к нему тела.

Маледикт задрожал в его объятьях, и Джилли принялся целовать шею, накрахмаленный шелк кравата, коснулся губами тонких пальцев, провел руками по гладким плечам с выступающими мускулами и снова издал стон, потерявшийся в этом сочетании женщины и мужчины, мягкости и стальной упругости.