— Получите, милочка, — ответил незнакомец, вынимая из сумки сверток.
Последним из красного облака материализуется доктор Шейд — космический герой из мультфильма. Персонаж одет в длинный яркий плащ, лицо закрыто маской и защитными очками. Интересно, что в этой компании делает вымышленный герой?
— Вот это да, Джини! Поверить не могу — ты укусила меня! — сказал Джер, снимая маску.
Женевьева не знала, как ответить.
— Однако я — не вампир! Тогда кто?
— Ты выглядишь как доктор Шейд.
— Ясно…
После смерти Джер стал определенно улыбчивее и веселее, теперь сын Салли совсем не походил на серьезного виртуального детектива. Очевидно, Джер приобрел некоторые качества детского персонажа.
— Мы — последняя надежда старого мира и должны покончить с бедствиями на планете, уничтожив камень.
Голос Пай-наттема зазвучал в головах Семи Спасителей.
Глаза посыльного вытаращились от страха.
Разум Джерома куда-то несся, таща за собой Женевьеву, кровь усилила их связь.
— Я знаю тебя, — обратился Джером к велосипедисту.
— Меня зовут Коннор.
— Ты — мой погибший отец;
— Вообще-то мы все когда-то погибли, — заметил Эдвин.
— Скоро мы умрем снова, и наши жизни, принесенные в жертву, излечат мир. Фараон опять сможет править в долине Нила, — сказал Пай-наттем, очевидно, не подозревая, что теперь миром правит только Лич.
— Но почему избраны именно мы? — спросил Джер.
— Ответственность лежит на нас, мы все когда-то слишком близко соприкоснулись с камнем. Мы умерли, но "Семь звезд" возродился в моей дочери. Мы потеряли души гораздо раньше, чем тела.
Бэрримор понимающе кивнул.
— Знаете, мне не очень хочется умирать. Я отказываюсь выкупать мир в обмен на собственную жизнь. Меня и так убил какой-то подонок, а теперь опять никто не спрашивает, хочу я или нет бросаться жизнью.
— Отец! — возмутился Джером, который был старше отца на десяток лет.
— Ты жил в своем сыне, — сказала Женевьева.
— Ничего себе утешение! Однако напомню вам — он тоже умер, недолго порадовавшись жизни. А я вообще ничего толком не успел. Я был слишком молод, чтобы умирать.
— Простите, Коннор, мы все здесь не по собственному желанию. Только первые из нас знали, на что шли, — сказал Эдвин, взглянув на жреца.
— И последние, — вставила Женевьева, посмотрев на Джерома.
— Кто вы все такие? — продолжал возмущаться Коннор.
— Называйте как угодно: спасители вселенной, воины, рыцари-освободители, семь великих грешников, мстители, духи справедливости, защитники слабых и обездоленных, последняя надежда человеческого рода. Мы явились во славу мира и добра, чтобы восстановить справедливость и победить зло. Теперь ясно? Надо оставить все сомнения и, вооружившись мечом добра, пойти навстречу опасности! Ты с нами? — спросил Джером.
Бэрримор с завистью посмотрел на оратора: такая речь действительно заслуживала восхищения. Морин была очарована, в душе женщины пронеслась грустная мысль, что она не сможет принадлежать такому мужчине! Эдвин чувствовал гордость за новое поколение, Клуб "Диоген" стал бы значительно могущественнее, если бы его возглавил такой бесстрашный благородный человек.
— Как скажешь, сын. Ладно, я — с вами.
Теперь Семеро стали единым целым. Женевьева чувствовала, как постепенно растет их сила. Спасители, взявшись за руки, образовали круг, в замкнутом пространстве семи тел начала циркулировать энергия.
— Простите, что вмешиваюсь в столь вдохновенный момент, но время не ждет, — раздался в репродукторе голос Лича.
Для Спасителей уже подготовили специально оборудованный скоростной летательный аппарат: нечто среднее между "роллс-ройсом", "Акулой-призраком", военным вертолетом и космическим кораблем. Черная блестящая машина была неуловима для всех радаров и спутников. Можно только представить, чего Личу стоило расстаться с таким сокровищем.
Джером, конечно, мог управлять кораблем, к тому же маршрут уже оказался запрограммированным в бортовом компьютере. Женевьева представляла конечный пункт поездки: несомненно, то самое место, откуда все и началось, — Египет. Девушка взошла на борт последней. Лич следил за отбывающими через экран в здании, и Женевьева знала, что Дьявол втайне мечтает присутствовать при победе. Однако некоторые из Семерых охотно поменялись бы с ним местами; умирать все же не хотелось, но пророчество, несомненно, исполнится.
— Увидимся, когда все закончится, — сказал Лич на прощание.
— Если Нострадамус не пошутил, — колко заметила Женевьева.
Девушка заняла свое место на борту летательного аппарата, и "Акула-призрак" взмыла ввысь.
Европейский континент горел: яркие пятна пожара виднелись даже с огромной высоты. С Урала летели ракеты, едва не задевая корпус корабля, однако Джером ловко увертывался от снарядов. Среди облаков плыли гигантские крылатые твари, норовя ударить когтями в стекло.
Семеро молчали.
Женевьева мысленно соприкасалась с теми, чью кровь забрала, но связь с Шестью другими казалась неизмеримо сильнее. Впервые в жизни Джини осознавала грядущую опасность. Если в живых останется лишь она, то, лишившись связующей духовной нити с Остальными, не вынесет безумия одиночества. Потеря казалась настолько страшной и невосполнимой, что память о столь чистой и святой связи не даст ей покоя в дальнейшей жизни и будет терзать до скончания времен.
С каждой минутой связь между Семерыми укреплялась. Коннор и Джером были одной крови, между Морин и Джером появилось физическое притяжение, к тому же они оба подарили Джини часть себя. Пай-наттем, Бэрримор и Уинтроп точно дополняли друг друга.
Воспоминания множества прожитых жизней воскресали в памяти. Остальные Шестеро тоже чувствуют эти воспоминания, ибо Семеро — единое целое. Древняя история Пай-наттема, талант Бэрримора струей лились в ее сущность. Женевьева знала все обо всех: Эдвин беззаветно любил Катриону, Морин пылала страстью к Джеперсону, Коннор питал сильнейшую привязанность к Салли.
Во все времена Семеро вращались вокруг ядра кровавого камня-убийцы и сияли в глубине, образуя созвездие. Втайне даже от собственной души они постигали сущность рубина — красиво оформленного куска Зла, ниспосланного на Землю.
По мере приближения к Нилу Семеро чувствовали пульсацию объекта, ждавшего их в конце пути. Невидимый вихрь поймал и закружил корабль "Акула-призрак". Если бы время останавливалось, то Джини выбрала именно этот момент для конца — миг перед неизбежной гибелью.
В кипящих водах Нила скрывалась прозрачная рубиновая пирамида, внутри горели "Семь звезд". Поначалу Женевьева подумала, что камень вырос до гигантского размера и немного изменил форму. Сфинкс и пирамиды рядом с ним выглядели детскими игрушками. Однако это оказалось лишь световым изображением, камень находился где-то внутри виртуальной проекции.
