меня точно так же, как и на демонов, — с заметным неудовольствием признал мужчина, — Я же тебе объяснил, что слуги Темнейшего всего лишь переиспользовали мою собственную идею, когда вторгались на Касэт. И хотя этот артефакт был создан специально для них, меня он всё-таки тоже смог ограничить.
Таящийся перевёл взгляд на окно, словно ему и в самом деле было тяжело вспоминать о своём провале, а затем, так и не смотря в мою сторону, продолжил:
— Я видел всё то, что видел Ле’Куинд. Слышал всё, что он слышал. Я продолжал чувствовать и мыслить несмотря на то, что главенствовал теперь его разум. Однако не мог пошевелить даже пальцем или хотя бы покинуть тело, пока граф продолжал носить амулет, — Ирра вдруг заметно повеселел и снова взглянул на меня, сверкая своими задорными и легкомысленными янтарными искорками в ответ на моё вдумчивое внимание, с которым я взвешивала каждое слово его рассказа, — Впрочем, как ты уже знаешь, благословение в амулете не было бесконечным. Ему нужны были жертвы, чтобы подпитывать его силу и продолжать меня сдерживать. И Ле’Куинду, как подлинному правителю Акроса, при всём его благородстве пришлось на это пойти, что показалось мне чрезвычайно занятным.
Мой бог сделал паузу в своём рассказе и выжидающе на меня посмотрел, словно позволяя мне задать любые вопросы о сказанном или вывалить на него новую порцию ядовитого недоверия. Которым он, между прочим, сейчас ни капельки не оскорблялся, будто прекрасно осознавал, что вполне его заслужил.
Однако чем больше Ирра рассказывал мне о случившемся с ним за последние годы, тем скуднее становилась клокотавшая во мне смесь обиды и злости, пробудившаяся во мне вместе с его появлением. Всё меньше мне хотелось сердиться и ненавидеть его за двуличие, которым он мастерски обвёл меня вокруг пальца.
И всё сильнее мне хотелось верить в то, что Таящийся действительно хотел быть теперь со мной откровенным. Я словно спинными мурашками чуяла, что и вправду могла ему верить. Пускай даже не готова была так быстро принимать эту мысль.
— Допустим, ты мне не врёшь, — медленно, не давая своему богу никаких намёков о своих чувствах, произнесла я, на что тот с простой улыбкой кивнул, — Но я всё равно не понимаю, зачем твоему брату отправлять кого-то красть амулет у Ле’Куинда. И как он вообще о нём догадался, если Дейран его так старательно прятал.
В ответ на моё едва выраженное любопытство Ирра обнажил свои безупречные зубы в широкой ухмылке и привычно наклонил голову вбок:
— А вот это самое интересное, Ниса. Он и не догадался.
Вдоволь насладившись промелькнувшим в моих глазах недоумением, Таящийся облокотился на стол и наклонился глубоко мне навстречу:
— Помнишь Мэйми, ключницу Ле’Куинда? Кому она себя посвятила?
Мне едва не захотелось врезать себе ладонью по лбу, настолько мне стало неловко от своей несообразительности:
— Эльме, — понимающе протянула я, наконец-то догадавшись, что Таящийся не так просто всё время упоминал имя этой богини.
— Именно, — удовлетворённо улыбнулся мужчина, а затем слегка отклонился назад и продолжил, — Предполагаю, через молитвы Мэйми до Эльмы в какой-то момент донеслись новости о странном поведении графа Акроса. А та, смею надеяться, всё-таки пыталась меня найти и догадалась, что это предположение следовало хотя бы проверить. Но сама она как раз поделать ничего не могла, пускай даже это её Посвящённая была приближена к Ле’Куинду: профиль способностей всё же совсем не тот. Так что, как я думаю, дальше дело было так: раз уж никто из богов до сих пор точно не знает, куда Амелия спрятала артефакт своего брата, Эльма шепнула моему брату ложный слух о том, что смогла по-дружески выведать у Светлейшей, где находится камень. А тот, в свою очередь, поспешил сообщить об этом Теалинду, который пожелал обзавестись вторым могущественным артефактом в своей коллекции.
— И через служащих ему Посвящённых нанял меня, — без труда дополнила я, поскольку в сложившейся у меня картине контракта до сих пор отсутствовала только мотивация графа Ксау.
— Верно, Ниса. Нанял тебя, — с улыбкой подтвердил Ирра, — И ты сумела меня освободить. По крайней мере, от амулета Амелии.
Я задумчиво кивнула, пытаясь в кратчайшие сроки усвоить вываленную на меня гору информации, а затем наконец-то расслабила перекрещённые на груди руки и опустила их на стол, несколько раз нервно постучав пальцами по деревянной столешнице.
Ведь всё-таки несмотря на спокойный и неожиданно откровенный ход нашего разговора, мне было очень сложно задать вопрос, который во всей истории Таящегося интересовал меня сильнее всего. И я очень надеялась, что мой голос не станет предательски вздрагивать, когда я снова взгляну в сияющий янтарь своего бога и решусь у него узнать:
— Но почему ты сразу не сказал мне, кто ты такой? Почему решил притворяться демоном, даже несмотря на то, кто я… Тебе?
Ирра понимающе, совсем без удивления прикрыл глаза, потому что замечательно знал, что без этого вопроса не обойдётся, а затем вдруг весело усмехнулся и напомнил своё изречение:
— Потому что “что знает одна Посвящённая, знают все”, Ниса.
Моя рука, до сих пор спокойно лежавшая на столе, болезненно напряглась в отражении вскинувшегося во мне уязвлённого самолюбия, а мои ногти с силой вонзились в столешницу, почти оставляя на ней заметные глазу зазубрины, отчего в кончиках моих пальцев сосредоточилась острая резь.
Но мне сейчас было на неё наплевать, хоть я и прикрыла глаза, чтобы было проще её игнорировать. Куда важнее было заглушить вспышку внутренней боли, с которой недоверие моего бога отозвалось в глубине моей грудной клетки и слишком хорошо напомнило о том дне, когда он предал своё обещание оставаться в моей судьбе вечно.
И пожалуй, сейчас мне почему-то было даже больнее, чем когда он безвестно замолк. Быть может, потому, что тогда я считала, что моя преданность ещё хоть что-то для него означала.
Моей руки вдруг коснулось нечто тёплое и неожиданно мягкое, даже почти невесомое, и я, открыв глаза, обнаружила, что поверх тыльной стороны моей напряжённой ладони опустилась ладонь Таящегося в тенях, которую он протянул ко мне, словно рассчитывая успокоить моё возмущение. И несмотря на то, что его прикосновение даже не было настоящим, сотканным из чёрной дымки, как и весь его человеческий облик, оно оказалось слишком уж искренним и по-настоящему ободряющим.
— Извини, Кошка. Не смог удержаться, — неожиданно сообщил мне Ирра, глядя на меня неподдельно серьёзным и прямолинейным взглядом, — Хотел убедиться, что тебе ещё важно, что я о тебе думаю.
Я с удовольствием выдернула бы свою руку из хватки Таящегося и грубо
