ещё что−то там ещё. Там всё заставлено до потолка. И местресс Лучия давала ключ от неё нескольким служанкам, которые следили за тем, чтобы всё было разложено, как надо. С этой фиестой в доме нарушился привычный порядок вещей. Так что взять коробку от шляпы могла любая служанка, да и вообще куча народу, хоть бы те, кто доставлял канталупы и вино, и бог знает кто ещё. Боюсь тут мы зашли в тупик. Но вот с этой чупой, нам стоит покопать дальше. В газетах я больше не нашёл ничего о нападениях, значит, достоверно известно только о двух. А что если эта чупа, что−то вроде ручного зверя у эйфайров? Как собака у людей? И что если сюда она пришла не случайно, а кто−то её прислал? А что связывало управляющего банком и дона Алехандро?
− Банк? — ответил Виго, снова отрываясь от устройства.
− Верно, банк, − ответил Морис и обернулся. — Нам бы надо понять, какую роль во всём этом играет банк. И кому выгодна смерть управляющего банком и дона Алехандро одновременно.
− Отец хотел заполучить долю в этом банке любой ценой, − ответил Виго, глядя на Мориса. — Он искал способ это сделать и даже хотел сначала выдать замуж за Феррера Оливию, а когда она отказалась и стала ему угрожать, то решил сосватать Изабель, свою любимую дочь, за больного старика. И это показательно! Настолько желать этот банк, что отдать Изабель Ферреру! − Виго покачал головой. − И кстати…
Он потёр лоб, захлопнул крышку аккумулятора и, стянув нарукавники, подошёл ближе к Морису.
− Я же говорил с Изабель вчера, но не обратил тогда внимания на её слова, с этой головной болью и остальным. Она сказала, что Оливия чем-то угрожала отцу, и поэтому он от неё отстал, − Виго быстро пересказал сыщику суть своего разговора с сестрой. − Но, знаешь… Ещё она сказала буквально следующее: что отец хотел, чтобы «Дельгадо от злости удавился». А когда я спросил Изабель, как ей удалось избавиться от банкира, в шутку, конечно, так она просто в лице изменилась и начала оправдываться. И вот «избавиться» теперь не даёт мне покоя.
− Ты думаешь, что Изабель настолько не хотела выходить за него замуж, что как−то поспособствовала его смерти? — удивился Морис. — Ты же сам говорил, что она почти ангел.
− Нет, я так не думаю… Это правда − Изабель и мухи не обидит. Но тут есть что-то ещё во всей этой истории. Знаешь, с кем поведёшься, как говорят, − хмыкнул Виго и хлопнул сыщика по плечу, − я стал думать, как ты, Морис. Искать странности и «монашку в борделе». И я чувствую: тут что-то не так. И ты прав насчёт банка, с чего бы отцу так яростно ненавидеть герцога Дельгадо?
− А чем знаменит этот герцог? Какую роль играет в сенате и политике? — спросил Морис.
− Да в том-то и дело, что никакой. Он друг короля, дальний родственник. У него нет каких-то экономических интересов, которые бы пересекались с делами отца. Он покровитель театра и всякого искусства, а дон Алехандро терпеть не может искусство, так что тут они нигде друг другу дороги не переходили. И никаких дел у него с нашей семьёй нет, я его даже в сенате не видел.
− Давай-ка завтра, сразу после фиесты, наведаемся в банк? — предложил Морис. — А ещё надо поговорить с доном Диего насчёт того, с чего это вдруг дон Алехандро стал одержим этим банком, и насчёт его ненависти к Дельгадо тоже. Уж дон Диего-то должен знать, что к чему.
− Хорошо, я поговорю перед фиестой, как только закончу здесь. Да, я понял, почему устройство не работает − нет напряжения.
− Напряжения? А что это? — Морис покосился на ауроскоп.
− Неважно, − отмахнулся Виго, − я уже это исправил. Похоже, я дал Эмерту залить не ту кислоту, и раствор получился слишком слабым. Но теперь всё в порядке. Иди сюда.
Виго задёрнул портьеры, подошёл к столу и щёлкнул рубильником. Раздалось тихое жужжание, и на стене напротив появилось пятно света. Виго взял из коробки тёмные стёкла в металлической оправе и вставил их специальные пазы, перекрыв ими источник света. Но свет не погас, а преобразился, приобретя фиолетово−пурпурный оттенок, и в нём заплясали редкие золотистые пылинки.
Виго протянув Морису очки со словами:
− Надень это и смотри на меня.
Он отошёл и стал туда, куда был направлен свет ауроскопа.
− Видишь вокруг меня лёгкое свечение?
− Хм, да, вижу. Весьма забавно, − произнёс Морис с лёгким удивлением.
− А вокруг эйфайра оно будет в десять, а может быть, и в сто раз сильнее. В Акадии эйфайры обладают куда большей силой, чем на севере, так что я предполагаю, что и свечение будет ярче.
− Что-то типа огромного светляка?
− Ну, можно и так сказать, − ответил Виго, − сегодня вечером я поставлю этот ауроскоп на главной башне, над часами, и направлю его свет на внутренний двор, туда, где будут танцы. В темноте этого света не видно, так что никто ничего не заподозрит. А мы сможем спокойно разглядеть всех гостей. И эйфайры, если они наберутся смелости прийти сюда, будут светиться точно, как светляки в ветвях дерева. А чтобы проверить ауроскоп, Эмерт правильно сказал, нам нужен настоящий эйфайр − эталон. И я попросил графа Морено прислать нам свою камалео. Сеньора Кэтэрина и будет нашим эталоном, тем более, что она всё равно всегда сопровождает семью Морено. И, если Эспина пришлёт кого-то сюда, мы его увидим, если не с помощью ауроскопа, то с помощью сеньоры Кэтэрины. Как тебе план?
− Отличный план, хефе!
* * *
У Эмбер до фиесты был целый день, и она отправилась в университет, благо, рекомендательное письмо сеньора Виго без труда открывало перед ней все двери.
Горький осадок от расставания и фраза «Ты же вернёшься?» преследовали её до самого университетского архива, который её любезно пригласил посетить секретарь научных обществ. И только оказавшись в полутёмном помещении с фолиантами и книгами, Эмбер наконец смогла забыть ту интонацию, полную тепла и надежды, которую услышала в словах сеньора Виго. Она почему-то вспомнила своё расставание с Джиной и подумала, что сейчас испытывает почти такие же раздирающие душу эмоции. Её терзали боль, гнев и отчаяние, и ещё вопрос, на который не было ответа: почему всё так?!
Она будто зла на весь мир, и
