Книга Спасение - Кристен Эшли

И у нас остались очень хорошие воспоминания. Я обняла его и прижалась к нему сбоку.

Его пальцы на моем бедре сомкнулись.

— Думаешь, тебе это сошло с рук, — пробормотал он, и, судя по тону, считал это забавным.

— Нет, — честно призналась я, — но, надеюсь, тебе достаточно приятно, чтобы подождать до утра.

— Джет…

Я вскинула голову и посмотрела на него сверху вниз.

— Эдди, прошу. Могу я провести эту единственную ночь без споров между нами? Пожалуйста?

Мгновение он смотрел на меня, затем поднял руку, скользнул в мои волосы и притянул мою голову к себе, чтобы коснуться моих губ.

— Одну ночь, — сказал он мне в губы.

Я улыбнулась.

Не отрывая от меня взгляда, он переместил руку к моей челюсти, проведя большим пальцем по моим улыбающимся губам.

— Надеюсь, теперь, когда с твоими проблемами покончено, я буду видеть твою улыбку чаще.

Я опустила голову и прижалась к его груди.

Он не увидел бы моей улыбки, но там, где я была бы (то есть вдали от него и всех его друзей), я, вероятно, все равно не улыбалась бы много.

Я услышала сигнал его телефона. Эдди отстранил меня, наклонился, схватил джинсы и вытащил сотовый из заднего кармана. Улегшись обратно, снова притянул меня к себе и нажал «ответить».

— Да?

Он немного послушал, потом я почувствовала, как его тело напряглось.

Приподнявшись на локте, я посмотрела на него, и наши взгляды встретились.

— Да, ты издеваешься надо мной, — сказал он в трубку.

Еще немного послушал, а потом убрал руку с моего плеча и потер глаза.

— Ясно. Да. До скорого. — Затем отключился и бросил телефон на тумбочку.

— Что?

Он посмотрел на меня.

— Фрателли обнаружен в камере мертвым. Ему сломали шею.

Я втянула в себя воздух.

— Боже милостивый, — выдохнула я.

Он обнял меня и прижался ко мне так, что мы оба оказались на боку, лицом друг к другу.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил он.

— Как такое могло произойти?

— Они не знают. Ведется расследование. Он сидел не в общей зоне, а в отдельной камере. Я договорился, на случай, если Маркус откажется от сделки.

— Думаешь, это его рук дело?

Эдди только пожал плечами.

— Просто не верится, — сказала я и действительно не могла поверить.

Я не желала Винсу смерти. Если быть честной с самой собой, может, мне и хотелось, чтобы его немного помяли, но не убивали.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Винс меня не волнует. Он — просто еще один кусок дерьма, пущенный в расход.

Но… Эдди был из хороших парней.

Я уставилась на него.

Затем сказала:

— Убийство — это плохо.

Он перевернул меня на спину, оказавшись сверху, почти полностью прижавшись ко мне.

— Да, — сказал он.

— Очень плохо.

Его руки скользнули в волосы по обе стороны от моей головы.

— Ты не в порядке.

— Мне плевать на Винса. Он угрожал изнасиловать меня разбитой бутылкой.

Взгляд Эдди изменился, вместо того, чтобы стать частично настороженным и частично смирившимся, он оживился… пугающе оживился.

— Он так сказал?

Я кивнула.

— Тогда мне точно насрать, что он мертв.

— Но ты же полицейский!

— И что?

— Хэнк говорит, что вы хорошие парни, играете по правилам, а убийство — это неправильно, независимо от того, кто это сделал и почему.

Он коснулся моих губ, затем снова перекатился, увлекая меня за собой, так что я оказалась сверху.

— Хэнк — другой тип полицейского, в отличие от меня. Какой-то мудак превращает жизнь моей женщины в сущий ад и угрожает изнасиловать ее разбитой бутылкой, я нихрена не собираюсь терять сон из-за того, что он больше не дышит.

— Значит, Хэнк играет по правилам, а ты видишь оттенки серого, — подытожила я.

Его тело затряслось от смеха.

— Хэнк играет по правилам, — повторил он, будто услышал шутку.

— Не играет?

— Chiquita, у Хэнка есть книга правил, и держу пари, он ее изучает, но у него также много чего вычеркнуто и чертовски много заметок на полях.

Хмм.

— О, — сказала я.

Видите, я оказалась права. Хэнк был пугающим хорошим парнем.

— Давай поговорим о том, что тебе сказал Винс.

Я вздохнула, уткнулась лицом ему в шею и обняла его.

— Давай не будем.

— Тебе нужно поговорить об этом.

— Зачем? Все кончено. Ты со всем разобрался. Мы живем дальше. Я в порядке, все, кого я люблю, в порядке, кроме папы, и есть надежда, что с ним тоже все будет хорошо. Винс был сволочью. Теперь он мертв. Конец.

Эдди крепче обнял меня и что-то тихо сказал по-испански.

Я снова подняла голову.

— Что? Я ничего не расслышала.

Он сделал еще один переворот, вновь оказавшись сверху.

Затем сказал:

— Не хочешь говорить? Мы не будем говорить.

Потом поцеловал меня.

В течение следующего часа он бормотал какие-то слова, но на самом деле их нельзя было назвать разговором.

* * * * *

Сработал будильник, Эдди нажал кнопку и перекатился ко мне, обхватив меня руками и притянув к себе спиной.

Была суббота. Суббота означала, что в кнопке повтора не было никакой необходимости.

Я прижалась ягодицами к его паху и начала снова погружаться в сон.

Затем услышала, как Эдди сказал:

— Просыпайся, Cariña, время для разговора.

Дерьмо, черт и проклятье.

— Я хочу еще поспать, — заныла я.

— После разговора и после того, как я займусь с тобой любовью, ты сможешь поспать. Сначала поговорим.

Живот скрутило.

Я проигнорировала его.

— Но я хочу спать сейчас.

Отчасти я пыталась избежать разговора, отчасти старалась не думать о занятии любовью с Эдди, а отчасти мне, правда, хотелось еще поспать.

Он отодвинулся и перевернул меня на спину. Приподнялся на локте и посмотрел на меня сверху вниз.

— Позже, — отрезал он.

Я прикрыла глаза рукой.

— Мне нужен кофе, — не унималась я.

— Позже.

Похоже, больше мне этого не избежать, не отсрочить и точно снова не заснуть.

Я убрала руку и посмотрела на него.

Серьезным взглядом, никакого вызова, никаких шуток.

— Мне нужен кофе, прежде чем мы поговорим.

Эдди посмотрел на меня, отметил всю серьезность моего взгляда, затем скатился с кровати и потянул меня за собой.

Я надела одну из его фланелевых рубашек (я украла бы ее если бы это сошло мне с рук) и трусики, а Эдди натянул джинсы.

Мы сварили кофе.

Обновили новый тостер Эдди, приготовив тосты из вкусного хлеба из пекарни, который купила Бланка. Намазали его настоящим маслом (которое