повестку дня. Эд, хотите вынести что–нибудь на обсуждение?
Эд. Да нет, пожалуй. У меня вроде все идет неплохо.
Т. Хорошо. Чуть позже мы посмотрим на результаты проведенного вами аутомониторинга. Что у вас, Мерилин?
Мерилин. Я в пятницу устраиваю званый обед… Даже не представляю, как я справлюсь с этим.
Т. Это та вечеринка, о которой вы упоминали две недели назад?
М. Да. Раз в год мы собираемся с двоюродными сестрами у кого–нибудь дома. В этом году моя очередь… Боюсь, мне не удастся провести все на должном уровне.
Кен. Почему, Мерилин?
М. Это сопряжено с массой хлопот, которые мне не по силам… Надо организовать стол, а мне сейчас с трудом даются даже самые простые вещи. Мне трудно вставать по утрам, я с трудом добираюсь на группу… Какой уж тут званый обед!
К. А что конкретно тебе надо сделать?
М. Да все… Надо убраться в доме, надо закупить продукты, надо приготовить обед, все… Т. Похоже, вы растерялись от свалившихся на вас забот. Эд, если бы вы оказались на месте Мерилин, как бы вы справились с этой проблемой?
Эд. M-м, не знаю…
Т. На прошлой неделе вы рассказывали, как вам удалось справиться с проблемой уборки квартиры…
Эд. А-а, вы имеете в виду, что я разбил проблему на части?
Т. Да. Теперь вы, можно сказать, эксперт в этом вопросе. Вы знаете, как разделить грандиозное дело на элементы. Что бы вы могли посоветовать Мерилин?
Эд. Она могла бы составить список того, что ей надо сделать. Лично мне это здорово помогло. Я шел по списку и, сделав дело, вычеркивал его.
Т. «Список» в буквальном смысле слова?
Эд. Ну да. Я написал на бумажке, что мне надо сделать.
К. А я всегда стараюсь начать с самого простого. Так легче взяться за работу.
Т. Мерилин, у вас расстроенный вид. Что происходит?
М. Да просто голова идет кругом от забот. Я не справлюсь с этим.
Т. Отличный пример автоматической мысли, вы не находите? Почему бы нам не попробовать сейчас составить список дел, которые вам надо сделать? И потом мы посмотрим, насколько полезными были предложения Эда и Кена.
М. Но это слишком для меня.
Эд. Мне тоже так казалось. Я отлично понимаю, что ты чувствуешь сейчас. Но мне действительно помогло то, что я разбил проблему на части.
Т. В любом случае, стоит попробовать. Это будет хорошей практикой и в смысле разбивки сложных заданий на простые, и с точки зрения работы с негативными автоматическими мыслями, вроде той, что была у вас сейчас. Кен, не согласитесь ли вы взять сейчас на себя функции секретаря? А вас, Эд, я попрошу расспросить Мерилин и выяснить, какие конкретно дела ей надо сделать.
В данном случае терапевт заметил, что Кен откликнулся на проблему Мерилин в терапевтической манере. Он вовлек в дискуссию Эда, и в результате Кен и Эд стали активно работать с Мерилин в качестве «терапевтов». Любопытным побочным продуктом такой работы является то, что, выступая в роли терапевта и помогая другому решать проблемы, пациент становится более уверенным в себе.
Эмпирические исследования эффективности групповой когнитивной терапии.
Насколько эффективна групповая когнитивная терапия? По крайней мере пять исследований поднимают этот вопрос, хотя только в одном (Rush, Watkins, 1978) прямо сравниваются групповой и индивидуальный форматы. Можно выделить как минимум три критерия для оценки эффективности терапии: смягчение исходной симптоматики, предотвращение рецидивов и количество случаев преждевременного завершения терапии.
Мы имеем уже достаточно данных, свидетельствующих о том, что групповая когнитивная терапия приводит к устранению или значительному смягчению исходной симптоматики. Во всех пяти исследованиях независимо от контингента испытуемых — будь то добровольцы с психометрически диагностированной депрессией (Gioe, 1975), студенты, получающие амбулаторное лечение от депрессии (Shaw, 1977), или депрессивные взрослые пациенты (Morris, 1975; Rush, Watkins, 1978; Shaw, Hollon, 1978), — после курса групповой когнитивной терапии у пациентов отмечено значительное снижение показателей по шкале BDI.
В исследовании Шо когнитивная терапия сопоставлялась с чисто поведенческой терапией, описанной Левинсоном и коллегами (Lewinson, 1974, 1975). Результаты исследования показывают, что когнитивная терапия по эффективности превосходит и чисто поведенческие процедуры, и недирективные формы терапии. Аналогичный результат был получен Пэдфилдом (Padfield, 1976), который сравнивал группы левинсоновского типа с клиент–центрированным подходом к лечению депрессии. Все эти данные делают несостоятельными попытки объяснить позитивные эффекты групповой когнитивной терапии
