на комбинате, а ей приходилось сидеть с сыном в большом и пустом доме в Коммуздяках. Но даже если бы мужчины были рядом, что они способны противопоставить детской или женской истерике? Ситуация вышла из-под контроля настолько, что на семейном совете принято решение обратиться к психиатру. Отчаянный шаг. Но истерики сделали ребенка неуправляемым. Тут уж не до гордости или приличий.
Разумеется, не официально, в платную клинику. Профессор, местное светило, выслушал сбивчивые объяснения Светланы про сына, про мужа, про свекровь, любимую бабушку Дениса, которая возьми да и умри, а мальчик совсем слетел с катушек. Профессор полистал документы – кучу всяких обследований, поглядел на ребенка, который вел себя как паинька (ну, или как хитрый ворпань) и высказался без обиняков.
Не плачьте, мамаша. У вас в принципе нормальный ребенок. Нормальный. Но я не сказал – здоровый. Явное отставание в физическом развитии. Как вы сами говорили, преждевременные роды. Предполагаю неврологию. Проблемы с ЖКТ? Очень он у вас худой… Рядом со сверстниками – мышонок… Хитрый и умный мышонок. Дорогая, ваш сын – превосходный манипулятор. Хм, вьет из вас веревки… Я понимаю, что мальчик прогнул все семейство? Как там Пров Прович?
– Он очень любит внука. И мы его любим…
– Передавайте привет… Ну, и хорошо, что любите. Дети нуждаются во многом, особенно в любви. И мы, взрослые, как дети… Ах, что вам делать дальше? Просто жить. Расти. Собирать синяки и шишки. Они, шишки-то, и у вас будут. Главное – сынок учится воспринимать мир, учится добиваться, зубки щерить… По тестам интеллект выше среднего. Сочувствую.
Дома выслушав Светлану, Пров Прович хохотал долго и с облегчением.
– Он сочувствует! Ну, прохвессор, ну, прохвост!.. А ты, внучек, оказывается, все понимаешь и гнешь свою линию? Молодец! Котелок у тебя варит. Бабушку, жаль, конечно… Нам всем жалко. И все там будем… Но пока поживем! и жить будем. Мы, Сатаровы!..
Прогноз профессора в целом оправдался. Взросление Дениса протекало не безоблачно, но терпимо (это ж кто отказался бы – особенно в Кортубине – терпеть сына Г.П. Сатарова?). Ему не свойственна открытая брутальная непокорность брата Ивана (сына Максима Елгокова) – на подобные эмоциональные взлеты и падения у Дэна просто силенок не хватало. Он вынужден изворачиваться. Рыл рыжими лапами более узкие, но изощренные ходы – пока не норы, а норки.
Дэн вполне освоился в роли тихого мальчика, ботана. С учебой в престижной столичной гимназии справлялся без проблем и без скидок на папу-олигарха. Явных предпочтений в школьных дисциплинах не было. Удавалось все и подтверждало профессорскую оценку интеллектуальных способностей Дениса. Психика пришла в равновесие. Получился идеальный ребенок. Отличник, и с поведением на «отлично». Что на поверхности – а что внутри? Помните про дальнюю родственницу Дэна? пусть не кровную – что про нее говорили? Васыр говорил, что никто не знал бабу Лиду, а если бы узнал, то ахнул бы. Что внутри Дэна не ведал никто – мальчик слишком осторожен, умен и недоверчив. Близко он подпустил только бабушку Веру Васильевну – и то потому, что был еще слишком мал. Но бабушки нет. Испытав горечь потери, Дэн пришел к убеждению, что открываться, распахивать душу невыгодно, опасно и больно. С годами из маленького дракончика (корыльбунчика?) вырос кто? Гм, дракон (корыльбун??), конечно.
Бывшая жена Генриха и его сын все время жили в Москве. Неплохо жили на деньги кортубинских олигархов. Генрих наведывался время от времени. И в Кортубин мальчика возили на каникулы. Бывшие супруги поддерживали ровные отношения. В последний раз они сорились из-за идеи Генриха отправить Дэна учиться за границу. Тогдашняя мода. Однако Светлана быстро пресекла такое предложение: с сыном она не расстанется (пока он маленький – и вообще, не расстанется никогда). Голос Светланы приобрел безапелляционный тон императриц из рода Елгоковых – Агриппины Ивановны, Юлии Иннокентьевны. Мужья склонялись перед ними. И Генрих уступил. Ни в какую заграницу наследник не поехал (а может, и к лучшему). По крайней мере, обстоятельства складывались серьезные, а сейчас даже обострились.
В роду Сатаровых до сих пор жив крепкий крестьянский корень. От родной земли (пусть не в Пятигорье) три поколения не оторвалось. Это буквально – вплоть до копания картошки в огороде в Коммуздяках, работы руками по дому и др. Немало провинциального сохранилось в семье олигарха. В привычках и стереотипах, образе жизни, симпатиях. Но все это уже ослабевало. Пров Прович, вообще-то, представлял (и направлял!) жизнь своего сына Генриха: детство – юношество – зрелость или школа – институт – комбинат. Вот что выйдет из Дэна, никто не знал. Каким он станет, когда вырастет. Какой будет его жизнь. Эта неопределенность присуща не только детям олигархов. Всем детям сейчас. Мы все не ведали, что сотворили с нашей страной – многотрудным наследством предков. Красная черта перейдена – и не только при въезде в Утылву. Определенность исчезла за гранью дивного зеркала. Общая картина мира исказилась. Что там, впереди? НЕИЗВЕСТНО. Но главное, чтобы что-то было – не НИЧЕГО.
Так что же будет, когда отцовское наследство примет на свои хрупкие плечи Денис Сатаров, встав во главе холдинга? НЕИЗВЕСТНО. А ведь это когда-нибудь произойдет. Ну, или не произойдет – мы же в России живем. И знаем, что может быть абсолютно все.
Первую половину пути, пока кортубинская цивилизация не отступила и не растаяла под красными лучами пятигорского светила, между отцом и сыном Сатаровыми велась неспешная, необязательная беседа. По приезде Дэн удивил отца тем, что вытянулся, возмужал. Он уже взрослый парень. За плечами школа, сейчас институт.
– Напрасно ты со мной поехал. Ничего интересного. Оставался бы в Кортубине. А я бы за один день обернулся. Туда – обратно. Визит для проформы. Ни толку, ни проку…
– Вот и я с тобой. Не помешаю.
– А что делать будешь? Любопытно стало – окунуться в местную экзотику? Разочарую тебя. Если даже Кортубин – не Москва нисколько, то уж куда мы едем… Ну, я-то по работе, а вот ты…
– Пап, да не заморачивайся. Просто прошвырнуться. Обстановку сменить.
– Ах, обстановку! Прелестно. Это я про весеннюю природу. Красивое зрелище. Пятигорье. Но гор нет, есть озеро. И в той стороне еще заповедник – Богутарская степь. Зимой функционирует горнолыжный курорт – вполне демократичный. Вот и все достопримечательности. Но сейчас нет снега. Чем можно заняться? На дельтапланах полетать – или на чем там еще летают – нет, слишком экстремально… Весной распускаются дикие тюльпаны – визитная карточка заповедника. Красненькие, желтенькие – стоит посмотреть… Но ты же никогда не был
