Книга Танец тюльпанов - Ибон Мартин

Понедельник, 5 ноября 2018

— Он верил, что ты его сестра.

Ветер, поднимавшийся с моря до высот Сан-Педро-де-Ачарре, развевал волосы Хулии, и те беспорядочно падали на ее плечи. Несколько прядей закрыли лицо, обрамляя ее губы.

— А это так?

— Нет, конечно, нет, — сказала Сестеро. — Но Альваро Ордунья искренне верил в это, поэтому он пожертвовал собой в Гастелугаче. Он не смог убить тебя.

Хулия стояла, отвернувшись. Ее взгляд был прикован к причудливым рисункам, которые создавали в устье море и песок с пляжа Лайда.

— Он не хотел убивать свою сестру, но хотел убить мать, — сказала она.

Над морем, в нескольких метрах от часовни, парил орел. Сестеро следила за тем, как он летит в тишине, готовый спикировать на жертву при первой возможности.

— Потому что он ненавидит свою мать, — заметила она.

— Но почему?

Именно этот вопрос Сестеро раз за разом задавала задержанному.

— У него было плохое детство, если верить документам, найденным криминалистами на его компьютере. Еще он хранил там сотни видео очень жестокого содержания — именно так, мы предполагаем, он развил тягу к театральности, — и какое-то время писал тексты, которые планировал разместить на «Фейсбуке» после того, как закончит свою работу. Он чувствовал себя важной персоной и хотел, чтобы весь мир узнал из первых рук, как он стал Убийцей с тюльпаном. Он писал, что его приемная мать страдала биполярным расстройством и винила его в своем бесплодии. Он вырос в атмосфере презрения, и рядом не было отца — большую часть года тот проводил в море. А узнав, что они не его родные родители…

— Он обвинил в своей дерьмовой жизни ту, что оставила его в монастыре, — подхватила Хулия. Она вздохнула. — Но разве это повод для убийства?

Сестеро помедлила с ответом. Поезд — такой же, как тот, что оборвал жизнь Наталии Эчано, — пересек пейзаж, раскинувшийся снизу: словно металлическая гусеница, которая пробиралась между болотами и небольшими населенными пунктами.

— Человеческий разум — причудливая вещь. По словам Сильвии, детство Альваро Ордунья было наполнено тем, что психологи называют амбивалентной привязанностью. Он получал со стороны матери и любовь, и полное презрение. Такие отношения губительны для незрелого детского ума.

Хулия со вздохом кивнула. Нелегко было примириться с тем, через что они прошли за последние несколько дней, и некоторые раны никогда не заживут полностью.

— Как Сара?

— Лучше. Думаю, она какое-то время будет держаться подальше от моря, и я ее не виню. Ее выпишут из больницы через пару дней, — сказала Сестеро.

— Чема был бы счастлив. Ему удалось спасти ей жизнь.

— Она спрашивала о нем сегодня. Хотела поблагодарить его.

Пейзаж внезапно исказился: цвета смешались, все потемнело. Но это всего лишь слезы. Подняв ладонь, Сестеро вытерла их. Перед ней снова возник Урдайбай, но уже через несколько секунд грусть вернулась.

— Он был очень смелым, — сказала Хулия. Слова звучали прерывисто, они были надломлены болью.

Сестеро ничего не ответила. Это было выше ее сил. Даже с открытыми глазами она по-прежнему видела, как ее напарник разрезал веревки Сары Карретеро посреди бушующих волн. Больше его никто не видел, и как они не пытались его найти, пока врачи реанимировали пострадавшую, все было зря. Рауль позже обнаружил его тело на дне моря. Течение утянуло его к подножию статуи Девы Марии на дне бухты Гастелугаче.

Ане прикусила губу. Готовность, с которой Чема бросился в бурное море, — это лучший урок человечности, который когда-либо преподал ей полицейский.

Сколько времени они провели в молчании? Прилив немного отступил, всплыли золотые островки, которые когда-то были покрыты водой, поезд исчез, отбыв к какой-то дальней станции.

— Он выиграл. Мы остановили его только тогда, когда он сам этого захотел, — сказала Хулия.

Сестеро покачала головой.

— Это не так. Твое появление в Ламиаране заставило его сдаться. Иначе он продолжал бы убивать до тех пор, пока не прикончил бы всех женщин, чьих детей забрали монахини.

— Значит, хорошо, что я все-таки нарушила протокол.

Сестеро грустно улыбнулась.

— Разумеется, ты поступила неправильно, но ты помогла довести это дело до конца. И это ты навела нас на Гастелугаче. Если бы ты не сказала нам о Драконьем камне, Сара была бы мертва. Она обязана жизнью и тебе.

Хулия наконец-то повернулась к ней. Она смотрела прямо, и ее глаза молили о честности.

— Она моя мать?

— Нет. К сожалению.

Хулия поджала губы и кивнула, не скрывая разочарования.

— Зачем они это делали? — спросила она, снова отвернувшись к морю.

— Они считали себя выше добра и зла. Играли в бога. Им решать, кому быть матерью, а кому нет. А еще они зарабатывали на этом. Деньги и услуги, потому что они помогли многим влиятельным семьям, и те чувствовали себя в долгу перед ними всю оставшуюся жизнь.

— Это ужасно.

— Так и есть.

— Скажи мне, что я не дочь монахини.

Глаза Сестеро задержались на паруснике, который выплыл из-за острова Исаро. Ветер был слабым, и лодка медленно двигалась в тишине. Где же чайки, которые обычно будоражили округу пронзительными криками? Их не было. Наверное, улетели к открытому морю в поисках еды, которой вечно не хватает у побережья.

— Нет, ты не ее дочь. — Она протянула Хулии документы. — Сестра Тереса — мать Альваро Ордунья, Убийцы с тюльпаном.

Хулия никак не отреагировала на эту новость.

— Ему так и не удалось убить ту, кого он искал, — констатировала она. В ее голосе не слышалось ни радости, ни печали. Она просто пыталась свыкнуться с этой мыслью. — А моя мать?