— И все-таки для чего-то понадобились деньги? Сами говорите, что Платонову даром не отдали бы бриллиант?
— Какой-нибудь угол хотел себе купить. Не жить же весь век у фермера. Мечтал о домишке! Своем, пусть крохотном, но собственном. Теперь и это не сбудется, — вздохнул Яшка.
— Когда в морге работали, на что копили?
— Тоже на дом! Но тогда я был моложе и глупей. Хотел особняк отхватить. Двух- или трехэтажный! Обставить его и жить по-пански. Но тоже все кувырком. Невезучий я с самого детства. И теперь… Мать умерла, не смог похоронить, сам умирал в больнице. Юрка похороны матери сделал. Все как положено. Они были друзьями и хорошо ладили. Порою его принимали за ее сына. И ни она, ни Юрка не отрицали родства, хотя никем друг другу не доводились. Именно за это я уважал его.
— Но он знал, что вы убили тех женщин? Потом напали на Фаризу. Почему Платонов не забрал у вас бриллиант сразу, как только тот попал в ваши руки?
— Мы с ним договорились, что я ему сообщу. И я позвонил Барину на сотовый. Юрка ответил, что скоро будет, но не приехал. Видно, не было баксов, какие обещал мне за дело дать. Без них он ничего не получил бы.
— Где вы с ним должны были встретиться? — поинтересовался Рогачев.
— На магистрали, неподалеку от поворота на Березняки есть ресторан. Там мы с ним увиделись бы.
— Что вы сделали бы, если бы крутые вас нашли?
— Меня все знают лишь по имени. Бандюги его и не слышали.
— Чем вызвано, что вы получали сообщения от Платонова под указательным столбом? Почему он не хотел показываться в деревне?
— Юрка не мог. Все времени не хватало. Особо в последние месяцы. Но сдается, не только в том крылась причина. Не хотел засветиться рядом со мной. Он избегал при людях показать, что мы знакомы. Гнушался, стыдился меня. А в городе даже не здоровался. Все из-за моей внешности. Но когда припекало, тут же находил меня…
— Помимо этого случая, с чем еще обращался к вам Платонов? В чем вы ему помогали? — поинтересовался Рогачев.
— Узбеков от него пуганул. Наехал на них. Ох, и улепетывали они к своей машине! Бегом! Не брани — рыла испугались! Больше и не появились. Ну, а о другом не просил.
— Скажите, Яков, как Бешмет узнал, кто вы есть на самом деле?
— Сам дурак! Проговорился, с чем влип. Он враз смекнул. Я ж Платонова назвал. Этот кавказец как подскочил с нар, будто ему с разбегу каленое шило в задницу вогнали! Да как взвыл: «Так это ты и есть тот самый падла — Горелый, кого мы повсюду шмонаем? Ах ты, козел мокрожопый! Мандавошка с гнилой транды! Прохвост облезлый! Крысиный выкидыш!»
Меня такие гадости за все живое задели. Я к его глотке! Вцепился намертво. Он мне в пах коленом! Так поддал, что один Бешмет мигом сворой показался! И все оскаленные, брехливые, свирепые. Каждый грозится. Ну, а мне каково? В паху, признаться совестно, все болит и горит, будто туда раскаленную сковородку сунули и заживо поджарить вознамерились. Я от той боли волком взвыл. А Бешмет сверху оседлал, как джигит. И личность мою кромсает, кулаки свои немытые в нее сует. И лопочет: «Я из тебя, уродина, такое состряпаю, что черти в аду со смеху обсерутся! Башку твою поганую сорву и в жопу вставлю! Чтоб в другой раз знал, как выполнять просьбу хозяина!»
— Кого?! — спросил я Бешмета. — Иди ты вместе с ним на три рубля! Хозяина сыскал! Видал я всех вас в сраке мертвой шлюхи! Вот всем вам! — И отмерил, как полагалось, по самую макушку, еще и фингал сверху покрутил.
Ну его разобрало до корня! Аж позеленел! Затрясся, что припадочный! И вломил мне так, что я чуть не сдох под его копытами. Если б охрана не вмешалась, не сидел бы здесь. Но он посулил, что все равно не даст мне дышать на этом свете, потому как попал сюда из-за меня и на моей шкуре оторвется, — вздохнул Яшка.
— Вы сказали ему, почему не отдали бриллиант посланцам?
— Кроме Юрки, никто его не получил бы, хоть насмерть забей!
— Барин знал, где камешек спрятан?
— Сообщил ему на всякий случай.
— Значит, приехал бы к фермеру, если бы вас крутые убили?
— Им меня невыгодно размазывать. Как камешек возьмут? И не нашли б его, и фермер никого не пустил бы. Он и Юрку прогнал бы со двора! Нынче Бешмет мордовал меня с оглядкой. Чтоб всерьез не размазать ненароком. Все вымогал, где я бриллиант припрятал? Если узнает, что вы камень забрали, мне хана! Терять нечего будет. В куски порвет.
Потому я и просил — не надо очной ставки. Те бандюги меня и в камере, и в зоне, и в могиле достанут. Теперь меня Бешмет в лицо знает. А личность у меня приметная, запоминающаяся. Ни с кем другим не спутать при всем желании. Я против кодлы не устою… Уроют, как пить дать. И никто не защитит от них. Вон один Бешмет, а и тот одолел. Понятное дело, он вдвое моложе. Да и силы мои не бесконечны. Может, и не стоит за свою жизнь так держаться, а тоже неохота откинуться на их сапогах и кулаках.
— Понимаю, — кивнул Славик.
— Я это к чему говорю… Знаю, что суда и срока ни мне, ни им не миновать. Так хочу, чтобы в разные зоны нас отправили. Может, и не выйду в этот раз живым. Но никто не поможет и не поторопит мою смерть. Пусть она заберет меня спокойно, не вырвет из-под ног или горячих кулаков. Ведь я перед Бешметом ни в чем не виноват, ничего ему не должен. И хоть я убил ту первую блядешку — так за то, что она чужое украла. Это из-за нее узбеки хотели размазать Конюха и Барина. И угробили бы, если б не вы. Воруя, нельзя отнимать все! Потому сама поплатилась. А Катерина вовсе глупая. Зачем враз не сказала? Почему облаяла меня так грязно?
— Вы же ее ударили дубинкой сзади — по голове! Вряд ли она успела вам много наговорить? — усомнился Рогачев.
— Как же, не успела! С полчаса брехались. Ведь я по-хорошему с нею заговорил. Все уламывал. Деньги посулил. Она, словно заполошная, взвилась. Думала, я к ней к живой в хахали клеюсь! Размечталась! Ну и наутек бросилась. Тут-то я притормозил дубинкой. Детьми пригрозил. Иначе поныне дышала б в семье, в своем доме.
— И все же, почему именно к вам обратился Платонов, попросил помочь вернуть бриллиант? Ведь у него в охране мужики куда покруче и покрепче!
— Да тут все просто. Юрка во мне уверен. Знает, на камешек не позарюсь. Успокоюсь обговоренным. Много ль надо одному? А у охранников семьи, заботы. Мало что им в голову стукнет? Решил не рисковать. Я ж ему и
жизнью обязан. Вот и попросил. Понятно, почему. Знал, не откажу.
— Ну, а вы сами — неужели были уверены, что не найдем, не выйдем на вас?
— Меня, если б не Казанцев, ни за что не отыскали бы. Я был уверен, что он умер. А тут, как назло… — сплюнул Горелый. — Это он, не иначе, велел охране сунуть меня к Бешмету. Чтоб тот показал мое будущее — в зоне, если доживу до нее.
— Скажите, а Платонов знал о вашем пристрастии к мертвым женщинам?
— Его моя личная жизнь не интересовала. Кто я, чем занимаюсь, как живу, Юрке наплевать. Да что там он, моя мать никогда обо мне не думала. Не болела ее душа. А Юрка кто? Чужой человек! Квартирант. Впрочем, как все мы в этой жизни — квартиранты у судьбы. С одной разницей — удачливые иль незадачливые…
