— Джек?
Я поднял голову и увидел входившую в мою ячейку Молли Робардс — секретаршу помощника главного редактора.
— Да?
— Вы не отвечаете на телефонные звонки, а ваша электронная почта забита непрочитанными сообщениями.
— Да, сегодня их особенно много. Что, в этой связи возникла какая-нибудь проблема?
— Вас хочет видеть мистер Крамер.
— О'кей. Понял вас, — сказал я, не сделав даже попытки встать со стула. Молли тоже не сдвинулась с места. Определенно в ее обязанности входило лично отконвоировать меня в офис Крамера. Поняв это, я наконец поднялся со своего насеста и отправился за ней.
Крамер ждал меня. На лице у него расплывалась широкая фальшивая улыбка. Складывалось впечатление, что он собирается сообщить мне нечто важное. Я, однако, не мог отделаться от впечатления, что каким бы ни было это сообщение, его идея принадлежит другому человеку, и воспринял это с подъемом, поскольку идеи Крамера редко приходились мне по сердцу.
— Присаживайся, Джек.
Я присел. Прежде чем приступить к разговору, Крамер некоторое время передвигал с места на место лежавшие у него на столе предметы.
— У меня для тебя хорошая новость.
С этими словами он снова расплылся в улыбке. Примерно так он улыбался мне, когда сообщал об увольнении.
— Неужели?
— Мы решили отозвать решение, ограничивающее время твоего пребывания в штате.
— И что это означает? То, что мое увольнение отменяется?
— Именно.
— А как моя зарплата и социальные льготы?
— Все остается без изменения. Прежняя зарплата и прежние бонусы.
Это напомнило мне ситуацию с Рейчел, когда последней вернули ее пушку и значок. На мгновение я ощутил в душе подобие триумфа, но усилием воли заставил себя вернуться к реальности.
— Из этого следует, что вместо меня вы уволите кого-то другого?
Крамер откашлялся.
— Джек, не хочу лгать тебе. Перед нами стояла задача к первому июня сократить штат на сто единиц. Ты стоял в этом списке под девяносто девятым номером. Почти последним.
— Значит, я сохраню свою работу, а под топор пойдет кто-то другой?
— Анджела Кук станет девяносто девятым номером. Мы решили не брать сотрудника на ее ставку.
— Удобно. Но кто будет сотым?
Я крутанулся на вращающемся сиденье стула и устремил взгляд в новостной зал.
— Бернард? Го-Го? Коллинз…
Крамер махнул рукой, словно отгоняя муху.
— Джек, я не уполномочен обсуждать это с тобой.
Я снова повернулся к нему.
— Как бы то ни было, кто-то уйдет из-за того, что оставили меня. А что будет, когда уляжется шумиха, связанная с нынешним сенсационным делом? Вы снова вызовете меня к себе, и вся эта история с увольнением повторится?
— В настоящее время дальнейшие сокращения не планируются. Новый владелец пришел к выводу, что…
— А когда явится новый владелец? Тот, что после этого?
— Послушай, Джек, я вызвал тебя сюда не для того, чтобы вести досужие разговоры из серии «что будет, если…» Новостной бизнес переживает период серьезных перемен. В определенном смысле это борьба не на жизнь, а на смерть. Вопрос состоит в том, хочешь ли ты сохранить свою работу или нет. Предлагаю тебе ответить на него самому.
Я снова крутанулся на вращающемся сиденье стула, повернувшись спиной к Крамеру и лицом к новостному залу. Неожиданно мной овладело чувство, что я не буду скучать по этому месту. Разве что по некоторым людям… Не поворачиваясь к Крамеру, я дал ответ на поставленный им вопрос.
— Сегодня мой литературный агент из Нью-Йорка разбудил меня в шесть утра, чтобы сделать предложение относительно написания двух книг. Пообещал четверть миллиона долларов. Для того чтобы заработать эту сумму здесь, мне понадобится почти три года. Кроме того, я получил предложение поработать на «Бархатный гроб». Дон Гудвин хочет завести у себя на веб-сайте отдел расследований. Предлагает продолжать раскручивать дела, к которым «Таймс» утрачивает интерес. Деньги, конечно, небольшие, но все-таки кое-что. Это не говоря уже о том, что я смогу работать дома — где бы этот самый дом ни находился.
Я поднялся на ноги и повернулся лицом к Крамеру.
— Короче говоря, я ответил этим парням согласием. Так что спасибо за предложение, но вы со спокойной совестью можете занести меня под номером «сто» в свой «тридцатый лист». Послезавтра я ухожу из газеты навсегда.
— Собираешься работать с нашим конкурентом? — с негодованием осведомился Крамер.
— А вы что хотели? Вы ведь меня уволили, помните?
— Но мы пересмотрели этот вопрос, — бросил Крамер. — Кроме того, план по сокращениям уже выполнен.
— Выполнен? Кого же вы уволили последним?
Крамер уткнулся глазами в крышку стола и едва слышно произнес фамилию последней жертвы:
— Майкла Уоррена.
Я покачал головой.
— Подходящая кандидатура. Это единственный парень в зале новостей, которого я бы сам сократил, но при нынешнем раскладе, выходит, возвращаю ему работу. Что ж, можете снова нанимать его, поскольку я ухожу. Я больше не держусь за свое место.
— В таком случае попрошу очистить ячейку немедленно. Сейчас я вызову сотрудников службы безопасности, чтобы они проводили тебя к выходу.
Он потянулся к телефону. Я ухмыльнулся:
— Ничего не имею против.
В копировальном отделе я нашел пустую картонную коробку и спустя десять минут уже загружал ее вещами, которые мне не хотелось здесь оставлять. Первым на дно ящика отправился толковый словарь в потертой красной обложке, подаренный мне матерью. Помимо словаря брать было особенно нечего. Разве что настольные часы «Монблан», которые только чудом никто за все эти годы не прибрал к рукам, красный степлер и несколько папок с телефонами и адресами информаторов. Вот и все.
Пока я паковал свои вещи, рядом со мной стоял парень из службы безопасности газеты. По некоторым признакам я понял, что ему не впервой наблюдать за такого рода сборами и чувствует он себя при этом не лучшим образом. Так что зла я на него не держал, но тот факт, что он маячил в моей ячейке, был сродни вывешенному флагу, и очень скоро в мою ячейку заявился с визитом Лэрри Бернард.
— Что происходит? Если не ошибаюсь, последний рабочий день у тебя завтра?
— Нет, не завтра. Крамер сказал мне, чтобы я убирался немедленно.
— Это почему же? Может, ты сделал что-то не то?
— Может. Он пытался вернуть мне прежнее место работы, но я сказал ему, чтобы он оставил его себе.
— Что такое? Ты отверг…
