Глава 34
Суббота
Маса Канагава воспользовался кузнечными щипцами, чтобы вынуть из печи пылающий красный кусок железа. Он положил его на наковальню и начал бить по нему одним из маленьких молотков. Молоток был традиционной японской формы, и его ударная часть выступала далеко вперед, напоминая по форме виселицу. Маленькая кузница перешла к Масе от отца и деда, но, как и многие кузнецы Вакаямы, он с трудом сводил концы с концами. Производство стали, которое было экономическим стержнем города, переехало в Китай, и Масе пришлось сосредоточиться на нишевых продуктах. Таких как катана, самурайские мечи, крайне популярные в США, которые он изготовлял по прямым заказам от частных клиентов со всего мира. В Японии закон гласил, что мастер по производству мечей должен пройти пятилетнее обучение и получить лицензию. Мастер имел право изготавливать не более двух длинных мечей в месяц, и каждый из них необходимо зарегистрировать у властей. Маса был всего лишь простым кузнецом, который делал отличные мечи за небольшую часть стоимости меча лицензированного мастера, но он понимал, что его могут поймать, и поэтому он не должен высовываться. Для чего его клиенты использовали мечи, он не знал и знать не хотел, но надеялся, что для тренировок, украшения стен или для коллекций оружия. Зато он знал, что это кормит его и его семью и дает ему возможность содержать маленькую кузницу. Но Маса прямо сказал своему сыну, что ему надо выбрать другую профессию, что ему надо учиться, что работа кузнеца слишком тяжела и приносит слишком мало дохода. Сын последовал совету отца, но содержать его в университете стоило денег, и Маса брал все возможные заказы. Как сейчас, на изготовление копии железных зубов периода Хэйан. Клиент был из Норвегии и такой набор зубов заказывал во второй раз, первый раз полгода назад. У Масы Канагавы не было имени клиента, только адрес почтового ящика. Но ничего страшного, товар был оплачен авансом, а Маса заломил высокую цену. Не только потому, что ковать зубы по присланным клиентом чертежам было сложной работой, но и потому, что это казалось неправильным. Маса не мог толком объяснить, почему это казалось более неправильным, чем ковать мечи, однако, посмотрев на железные зубы, он содрогнулся. И когда он ехал домой по 370-му шоссе, по поющей дороге, где тщательно рассчитанные и сконструированные бороздки на дорожном покрытии исполняли мелодию, когда по ним перекатывались колеса, он не слышал того, что обычно воспринимал как красивую успокаивающую хоровую песню. Он слышал предостережение, глубокое урчание, которое постоянно нарастало и переходило в крик. Крик демона.
Харри проснулся, закурил сигарету и задумался, что это было за пробуждение. Это не было пробуждением на работу. Сегодня суббота, первая лекция после зимних каникул состоится только в понедельник, а в баре работает Эйстейн.
Это не было одиноким пробуждением. Ракель спала рядом с ним. В первые недели после ее возвращения домой из больницы, когда он лежал, как сейчас, и смотрел, как она спит, он боялся, что она не проснется, что мистическое «оно», которое врачи так и не определили, вернется.
– Люди плохо справляются с сомнениями, – сказал Стеффенс. – Люди хотят думать, что такие, как мы с вами, Харри, знаем: осужденный виновен, диагноз верен. Признание в том, что мы сомневаемся, воспринимается как признание собственной неполноценности, а не сложности загадки или ограниченности предмета. Но правда в том, что мы никогда не узнаем наверняка, что случилось с Ракелью. У нее наблюдалось скопление мастоцитов, и я сначала подумал о мастоцитозе, а это в любом случае редкое заболевание крови. Но все следы исчезли, и многое указывает на то, что у нее было какого-то рода отравление. В таком случае вам не стоит беспокоиться, что болезнь вернется. Совсем как с этими убийствами вампириста, так ведь?
– Но мы знаем, кто убил тех женщин.
– Вот именно. Плохая аналогия.
