Книга Желанное дитя - Лиза Скоттолайн

– Кристина! Огромное, огромное вам спасибо! – Закари посмотрел ей прямо в глаза. – Я не знаю, что вы сделали, но я благодарен вам от всего сердца. Я не убивал Гейл, я никого не убивал. Спасибо вам за все. За все, что вы сделали для меня. Даже не знаю, смогу ли когда-нибудь расплатиться с вами.

– Да пожалуйста, – машинально ответила Кристина. Ее начало трясти. Он казался таким искренним, но она не знала, можно ли ему доверять. Она не могла больше ему верить. Впрочем, она уже и самой себе не верила.

Гриф прочистил горло.

– А я знаю, Закари, как вы можете ее отблагодарить. Вы можете объяснить ей, и Тане, кстати, тоже, зачем вы солгали.

Вмешалась Таня, встав перед Грифом.

– Закари, вы 3319 или нет? Вы же сказали мне, что да, а Хоумстед говорит, что нет. Муж Кристины все выяснил.

Улыбка сползла с лица Закари, челюсти его сжались. Он бросил взгляд на Таню, потом на Маркуса и, наконец, на Кристину. Глубоко вздохнул – так, что оранжевая спортивная кофта на груди поднялась, а потом решительно выпятил нижнюю губу:

– Ладно. Кристина, Таня… я действительно лгал. Простите меня. Мне правда очень жаль. Я не донор 3319. Никогда не сдавал ни сперму, ни кровь, хотя и врал вам, что сдавал. Простите, я соврал. Да, соврал.

Кристина сглотнула. Эти слова произвели на нее эффект разорвавшейся бомбы, хотя она вроде и готова была их услышать. Она не была сердита – она была совершенно растеряна. Тот факт, что Закари является ее донором, лежал в основе всего, что она думала и делала все эти дни – а теперь вдруг оказывалось, что он вовсе и не донор, и она чувствовала себя так, словно почва уходила у нее из-под ног.

Таня тоже была шокирована услышанным:

– Почему же вы нам солгали?! Зачем вы лгали мне?!

– Таня, вы тоже меня простите. – Закари взглянул на Таню, его губы страдальчески кривились. – Когда вы пришли ко мне сюда, в тюрьму, в то утро, вы казались такой уверенной, такой красивой – и я подумал, что если скажу вам, что я донор – вы мне поможете. И так и получилось. Вы мне помогли. Вы приходили ко мне, даже дали денег. Простите, что я солгал, но если вы действительно хотите знать, почему я лгал – так вот вам правда: я был в отчаянии, мне нужна была помощь, и я не представлял, что мне делать. А вы выглядели так, словно понимали это. Представьте только: я прихожу на свидание к Гейл – а она там лежит, вся в крови, мертвая, и я звоню в 911, а потом – р-р-раз! И я уже арестован за ее убийство. Меня считали серийным убийцей! Я был в отчаянии… – Закари перевел взгляд на Кристину и взволнованно подался вперед: – Кристина, простите, что я солгал вам, но у меня были причины. Вы же знаете, как говорят: «в беде все средства хороши»! Я был в отчаянии. Мне нужно было выбраться отсюда. Когда я вас увидел и мы начали разговаривать – вы мне сразу очень понравились.

Кристина испытывала смешанные чувства: ей очень хотелось верить ему – но она ему не верила. Не могла. Хотя теперь это, конечно, почти не имело значения и ей не хотелось его перебивать, поэтому она просто молча слушала.

– Я встречался с другими репортерами, но они были такими наглыми и жесткими, и я сразу подумал, что вы другая, что вы гораздо лучше. И Лорен тоже. – Закари тепло улыбнулся. – А когда вы стали задавать мне личные вопросы – я начал думать, что вы, наверно, тоже увидели меня по телевизору и пришли сюда по той же причине, что и Таня. Потому что вы думали, что я ваш донор.

Теперь Кристина понимала, как это произошло. Она не знала, что Таня – еще один реципиент спермы Закари, но даже если бы и знала – разве пришло бы ей в голову, что та тоже приедет сюда, чтобы убедиться в том, что он и есть номер 3319? Кристина была уверена, что она первая пришла к Закари – но она ошибалась. Первой была Таня – и это все меняло.

– Кристина, – продолжал Закари извиняющимся тоном, – я же тогда еще был в общей зоне, поэтому у меня была возможность залезть в компьютер и зайти на сайт Хоумстеда. Таня сказала мне название клиники и номер донора – я прочитал профиль донора 3319, все, что там было, запомнил детали и использовал их, когда мы с вами разговаривали. Я же работаю в торговле – и я вас купил. Но совсем не горжусь этим и не хвастаюсь, надеюсь, вы понимаете.

Кристина понимала. Она кивнула.

– Простите меня за ложь, но я уверен, вы сможете меня понять, правда ведь? Вы ведь тоже не сказали мне правды. Вы лгали по тем же самым причинам, что и я, не так ли? Вам отчаянно нужно было узнать, являюсь ли я вашим донором, но вы не стали спрашивать меня напрямую, как Таня. Не знаю, почему вы этого не сделали – но я в любом случае вас за это не виню. У вас были причины, они касаются только вас – а у меня были свои причины. Мне нужно было выбраться отсюда – любой ценой. От этого зависела вся моя жизнь, буквально. Я тогда был в общей зоне, мог смотреть телевизор. Меня УЖЕ приговорили там, по телевизору, еще до всякого суда, – в голосе Закари слышалось волнение, к которому теперь добавился страх, – я был обречен. Даже когда я спас охранника – это ничего не изменило. Хотя и говорят про «презумпцию невиновности» и что «ты невиновен, пока не докажут обратное» – в данном случае все было не так. Как только тебя арестовывают – ты уже автоматически становишься преступником. Кристина, мы с вами оба оказались в отчаянных обстоятельствах, вы согласны?

– Да, – пришлось ответить Кристине, потому что в его словах была правда. Она ему тоже лгала. И она тоже была в отчаянии.

– Но это не значит, что я не благодарен вам. Тут я не лгу. Я никогда не думал, что из-за моей лжи ваша жизнь окажется в опасности, никак! Я думал, что вы будете приходить сюда, ко мне, а потом, когда вы стали помогать Грифу – я подумал, что это будет здорово. – Закари нахмурился, лицо его потемнело. – Но я никогда, никогда не думал, что вам будет что-то угрожать. Ну я же не мог подумать, что вы будете пытаться поймать серийного убийцу!

Кристина выдавила из себя улыбку:

– Я этого и не собиралась делать, так уже получилось.

– Слава Богу, что вас спасли, а я теперь свободен! Почти… – Закари улыбнулся и положил перед собой руки на стол. – Ну, а теперь расскажете мне, как это было?