– Но погода здесь гораздо лучше, – вмешался Годфри, – и потому нам приятнее жить здесь. И было бы еще приятнее, если бы ты, Нелл, перебралась к нам.
– И вот, обсудив прошлое, мы перешли к настоящему. – С этими словами Ирен встала и удалилась. Честно говоря, я тешила себя надеждой, что подруга подарит мне камень из Бриллиантового пояса… камень достаточно большой, чтобы он уместно смотрелся в какой-нибудь скромной броши. Кому в этом случае придет в голову, что это бриллиант?
Ирен вернулась, держа на руках то, что я сослепу приняла за пояс из черного густого меха. Присмотревшись, я поняла, что это черный персидский кот – самый большой и толстый из всех, что мне доводилось видеть.
– Познакомься, это Люцифер, – представила кота Ирен. – Если хочешь знать, он настоящий парижанин. Мы с Годфри решили подарить его тебе, чтобы Казанова не расслаблялся и старательней учил алфавит.
– Только не алфавит, Ирен! – расхохоталась я. – Кстати, ты чему-нибудь успела научить Казанову, пока я у вас тут гощу?
– Ну конечно, – кивнул Годфри, наблюдая за тем, как Ирен кладет мне на колени хитро щурящегося Люцифера. – Теперь Казанова знает все буквы вплоть до «эр».
– Он похож на твою старую муфту, – смягчившись, сказал я Ирен, глядя на кота.
– Он успел слопать столько булочек, сколько у меня в муфте никогда не поместилось бы.
– Неужели он сладкоежка?
– Еще какой! Казанова придется ему по вкусу.
– Боюсь, хозяйка квартиры, в которой я сейчас живу, не дозволит мне держать кота… – начала я.
– Ну так смени квартиру, милая Нелл, – пожал плечами Годфри, прикурив Ирен папиросу. – Кстати, когда будешь искать себе новое жилье, советую принять во внимание, что лично мы против котов ничего не имеем. И вообще, мы добрые и непридирчивые.
– Ты что, серьезно? – ахнула я, поняв, на что намекает Годфри.
– Еще как серьезно, – подхватила Ирен. – Мы слишком привыкли к твоей помощи.
– И твоей рассудительности, – добавил Годфри.
– Нелл, нам без тебя не обойтись.
– Но у вас медовый месяц… вам наверняка хочется побыть вдвоем… Зачем вам лишний свидетель?
Ирен захохотала. Потом засмеялся Годфри… и я… и Казанова – и даже, клянусь вам, кот.
– Мы и так уже несколько месяцев кряду бьем баклуши, – сказала подруга, – настала пора потрудиться.
– Правильно, – кивнула я, переложив на кресло Люцифера, который тут же высунул розовый язычок и принялся вылизывать белый воротничок. – Что надо сделать в первую очередь?
– Выпить за удачу, – ответила Ирен, подняв бокал.
– Удачу в чем? – поинтересовалась я.
– Во всех наших начинаниях, – ответил Годфри.
Стоило ли ждать от друзей логики и здравомыслия?
Я подняла бокал с минеральной водой.
– Хватить болтать! – закричал из клетки Казанова.
Кот повернул к нему голову и неслышно спрыгнул на пол. Я увидела, как черная тень скользнула по ковру к попугаю.
Ирен выдержала паузу, чтобы привлечь наше внимание. Она выглядела довольной, как Люцифер.
– Мне кажется, – по-театральному повышая голос, произнесла подруга и подняла бокал, – что, раз уж мы расстаемся с прошлым, надо отвесить ему еще один последний прощальный поклон. У меня тост, дорогие мои: доброй вам ночи, мистер Холмс, где бы вы сейчас ни находились!
Послесловие
Только что вы прочли роман, в основу которого легли дневники Пенелопы Хаксли, обнаруженные недавно в депозитном сейфе Шропширского банка, а также доселе неизвестные фрагменты записок, приписываемых доктору медицинских наук Джону Уотсону.
Внимательный читатель, наверное, уже обратил внимание на расхождения между этим романом и рассказом «Скандал в Богемии», впервые опубликованном в июльском номере журнала «Стрэнд» за 1891 год. Данный рассказ был написан доктором Уотсоном, также являвшимся автором и других произведений о сыщике-консультанте Шерлоке Холмсе. Изначально предполагалось, что «Скандал в Богемии» является художественным вымыслом и не имеет ничего общего с реальностью.
Хотя повести и рассказы о Шерлоке Холмсе увидели свет более ста лет назад, они по-прежнему остаются для многих непреложной, объективной истиной. Любая попытка переосмыслить эти произведения или же критически взглянуть на их содержание воспринимается подобными людьми в штыки – как атака на канон.
Поклонников-радикалов можно разделить на две группы, придерживающиеся в равной степени нелепых взглядов. Тогда как первые полагают, что сочинения о Шерлоке Холмсе были написаны настоящим реальным доктором Уотсоном и являются одним из документальных свидетельств подлинных событий, имевших место в викторианскую эпоху, другие считают, что произведения о гениальном сыщике принадлежат перу сэра Артура Конан Дойла и представляют собой исключительно плод его воображения. Последняя из этих двух версий представляется особенно смехотворной.
Более здравомыслящие люди, изучающие корпус текстов, посвященных Шерлоку Холмсу, соглашаются, что их автор – некий аноним, именующий себя доктором Уотсоном, а Конан Дойл выступает лишь его литературным агентом.
Теперь у нас в руках есть новые доказательства, позволяющие окончательно опровергнуть гипотезу о том, что Холмс является вымышленным литературным персонажем. Дневники Хаксли свидетельствуют о том, что Ирен Адлер существовала в действительности, а значит, существовали и Холмс, и Уотсон, и др. Найденные бумаги также свидетельствуют об еще одном, доселе неизвестном факте – часть материалов о великом сыщике, написанных Уотсоном, была по некой причине скрыта.
Обнаруженные фрагменты записок Уотсона в сочетании с дневниками Хаксли позволяют объяснить многочисленные нестыковки в так называемом «каноне», дающие основания столь многим утверждать, что и Холмс, и другие персонажи, и события, описанные в рассказах Конан Дойла, – не более чем вымысел.
Замалчивание и сокрытие литературных произведений (особенно мемуаров и воспоминаний) являлось рядовым явлением в Великобритании XIX века. Достаточно вспомнить сэра Ричарда Бёртона, путешественника, писателя и переводчика сказок «Тысячи и одной ночи», чьи неопубликованные произведения после его смерти предала огню его не в меру благонравная жена.
Именно в силу этой особенности тогдашней эпохи дневники Хаскли столь долго оставались неизвестными для исследователей. Как вы сами видите, они достаточно подробно и откровенно описывают приключения эмансипированной американки в викторианской Англии. Будучи написаны женщиной, дневники Хаксли весьма сильно отличаются по тону от рассказов Конан Дойла, в которых женщины, едва столкнувшись со сложностями, тут же сваливаются с горячкой.
«Ирен Адлер в обморок не падала», – признает сам доктор Уотсон в одной из вновь обретенных записей. Вот именно! Именно поэтому и были скрыты рассказы о ее приключениях – сперва это произошло из скромности автора жизнеописания Адлер Пенелопы Хаксли, а потом из соображений иных «судей», которые сочли публикацию неуместной.
