– Такие загадки обычно бывают крайне нелогичными, – заметил мой собеседник.
– Верно. Потом появились бы животные. Крысы, летучие мыши… или лучше скорпионы. Только представь: огромная стая скорпионов надвигается на меня по полу, а по голым стенам нельзя вскарабкаться.
– А под конец вышли бы стражи пирамиды?
– Да, пара мумий или кто-нибудь еще. Закончилось бы все тем, что пирамида рушится в океане огня.
– Такие сооружения всегда гибнут в конце саги, – подтвердил демон. – Хотя и непонятно – ведь если они такие хрупкие, то как смогли простоять тысячи лет? А встретиться в конце истории в погребе, среди гнилушек и бочек – нет, такой развязки не позволит себе ни один странствующий бард.
– Зато мы можем выпить нектара. – Я подошел к полке. – Как насчет урожая медовых звезд?
– Пожалуй.
Протянув демону бутылку, я вынул из кармана маленький ножик со штопором:
– Теперь мы можем вернуться к нашему разговору.
– Я же предупреждал, что нам придется это сделать. – В голосе монстра звучал легкий упрек.
– На этот раз я сам спрошу. – Я стоял, повернувшись лицом к стеллажам и выбирал бутылку для себя. – Чего ты хочешь от меня, Иоахим?
Позади меня раздался легкий шорох. Я не оборачивался до тех пор, пока не нашел. Проведя ладонью по стеклянному боку, я полюбовался на этикетку, и только после этого повернулся к своему собеседнику.
– Что меня выдало? – спросил архивампир.
– Не надо, – сказал я. – Только не ты. Шерлок Холмс видит на руке Ватсона пятно мела и приходит к выводу, что его друг не собирается вкладывать акции в южноамериканские ценные бумаги. Доктор спрашивает, как детектив это понял. И в ответ получает длинную цепь рассуждений, где одно вытекает из другого.
Я откупорил бутылку:
– Стоит мне что-то сказать, и все ждут, когда я вытащу этакую цепочку объяснений, как ленту из цилиндра фокусника. У меня ее нет. Просто это должен был быть ты, и все. Не спрашивай почему.
– Долгие годы я хотел вернуться в верхний мир, – сказал Иоахим. – Годы! Когда люди используют этот оборот, они имеют в виду пять лет, от силы десять. Я томился внизу тысячи, тысячи тысяч веков. Тюрьма Сокорро была моим первым шагом. Но чародеи погрузили ее в ледяную сферу, и мне пришлось искать другие пути. Я их нашел. Все, чего мне недостает теперь, – это силы. Этот несчастный трус, мой жалкий правнук Тадеуш, мог ее обрести. Но испугался.
– Его трудно упрекать, если вспомнить о том, что случилось с Октавио.
– Наверное. И ты, я так думаю, уверен: похожая судьба ждет и меня?
– Есть у меня такой прогноз.
– Отлично. А у тебя нет бокалов? Как-то глупо пить нектар из горлышка.
– Бокалы есть наверху, в столовой. Но потом нам опять придется спускаться сюда, к алтарю.
– Тогда не будем терять время… Стало быть, ты знаешь, чего я хочу? Думаю, да, иначе бы ты не отослал прочь свою подругу. Видишь, я тоже умею вить цепь логических рассуждений. Но зачем тебе это нужно?
– Я уже объяснял это Тадеушу и Курту. Смысл пророчества теперь ясен – настолько, насколько это вообще возможно, коли речь идет о предвидении. Нам нет смысла играть в эту игру вечно.
Демон размышлял.
– Ты предложил это Тадеушу и ящеру, потому что знал: мой правнук отступит, а без него лизардмен не сможет ничего сделать. Это был легкий способ отделаться от них. Но тебе ведь известно – я не откажусь от своего.
– Конечно.
– Значит?.. Значит, ты намерен перехитрить меня.
– Разумеется.
– Почему ты думаешь, что я пойду на это?
– А иначе бы ты не пришел, – Я отпил немного из бутылки. – Ты ведь тоже уверен, что сможешь меня обмануть.
– Хорошо, эльф. Можно сказать, что это идеальная сделка. Каждый из нас знает, что другой будет лгать.
– И каждый уверен, что солжет лучше.
Он отставил свою бутылку:
– Ты знаешь, что мне нужно. Отдай мне свою душу, эльф. Ты был готов отдать мне ее еще тогда, когда расстался со своей партнершей. Я стану сильнее, обрету все свое былое могущество. А ты получишь все, чего захочешь.
Я развел руками.
Демон продолжал:
– Ты еще можешь отказаться, эльф. Я найду кого-нибудь другого. Ты знаешь, что проиграешь все.
– Взаимно.
Я поднял руки, словно раскрывая крылья. Вокруг стало темно – не вдруг, не разом, а как-то незаметно и в то же время стремительно.
Ничего не происходило.
Я чувствовал, что все давно уже произошло – я просто этого не заметил.
Внутри меня что-то взорвалось, обдавая все мое существо жидким пламенем, выжигал все изнутри и убивая чувства, но я не помнил, когда это произошло, не помнил как.
Словно в те минуты я вовсе и не ощущал боли. Она пришла сейчас, как осознание потери, чего-то страшного, что случилось со мной, и чего-то прекрасного, чему уже никогда не сбыться.
Я не смотрел на Иоахима, он сам возник перед моими глазами, словно помимо моей воли, как мысль, которую тщетно отгоняешь от себя.
Облик архивампира не изменился, он не стал выше ростом, и магическое сияние не охватило его сгорбленную фигуру. Но в глубине своего существа, бьющейся в бешеной агонии, он ощущал такие же сильные перемены, как и я.
У меня не было сил, – даже чтобы говорить, – поэтому я должен был что-то сказать. Просто открыть рот и выговорить какую-то фразу.
Стремление никогда не сдаваться? Или мальчишеская гордость, вроде того, что, когда мимо проходит красивая девочка в короткой юбочке, надо сделать вид, будто ты ее не видишь и вообще ты голубой?
Мысли у меня путались, меня тошнило, хотелось узнать: зачем я вообще позволил себе родиться на свет? Недальновидно было с моей стороны, весьма…
– Как, демон? – спросил я. – Вернул свои силы?
Так себе фразочка… Я даже не был уверен, смог ли я протолкнуть слова через горло или они все еще бьются мне о лоб, не в силах найти дорогу наружу.
Иоахим услышал меня – разобрал мой хрип или прочитал мысли, не знаю.
– Не силы, – ответил он. – Я вернул себя, эльф.
Я шагнул вперед и понял, что стою, согнувшись. Я попытался вытянуть руку, схватиться за что-то, но это было чересчур сложно.
А почему бы, собственно, и не упасть?
– А сейчас, – молвил архивампир, – я верну тебя.
Как же дрянно он выглядит, стоя во весь рост… Нельзя показывать, какой ты высокий, когда рядом кого-то складывает пополам. Это невежливо. Разве этому не учат в школах? А что такое вообще школа?
Что-то заглянуло мне в лицо.
