Глубоко вздохнув, она сказала чистую правду:
– Я находила графа неординарным и интересным человеком, умным, достойным, серьезным и целеустремленным. Я считала, что он человек строгих правил, способный остро и глубоко чувствовать, но при этом деловитый и хваткий, когда дело касается его финансовых интересов. Но при всем при том я не хотела выходить замуж ни за него, ни за кого-либо еще. Брак мне представляется хитроумной ловушкой, попав в которую женщина теряет свободу и все свое имущество. Мне тоже следовало еще многое понять и многому научиться.
Антония плохо помнила, как она добралась от кафедры до своего стула на балконе, кажется, ей помогли Паддингтон и Гермиона. Вскоре в заседании был объявлен перерыв. Придя в чувство, она спросила у своих ангелов-хранителей:
– Ну, как я держалась? Я все правильно говорила?
– Ты держалась великолепно, деточка, – сказала Гермиона, поглаживая ее ладонью по руке.
– Да, это было нечто необыкновенное, – промолвил Паддингтон. – Зал был потрясен. Одного только я так и не понял: это выступление было за моего племянника или против него?
Во время перерыва Паддингтон поговорил с адвокатом Ремингтона и, вернувшись на балкон, сказал, что допрос свидетелей, очевидно, скоро закончится.
– Это хорошо, – сказала Антония. – Потому что мои силы тоже на исходе. И как скоро, по-вашему, суд вынесет свое решение?
– Трудно сказать, – пожав плечами, ответил Паддингтон, – предугадать это невозможно. Все зависит от судей.
Угадать настроение судей по выражению их лиц не смог бы ни один ясновидящий. Они оставались каменными на протяжении всего процесса. Даже самая шумная реакция публики не могла заставить их утратить самообладание. Поэтому всем заинтересованным сторонам оставалось лишь запастись терпением и дожидаться оглашения приговора.
После перерыва судья спросил у прокурора, удалось ли ему разыскать свидетеля Руперта Фитча. Прокурор заерзал в кресле и попросил предоставить ему еще немного времени. Суд удовлетворил его просьбу и предложил адвокату Кингстону Грею вызвать очередного свидетеля со стороны защиты. Адвокат попросил выступить в этом качестве Ремингтона Карра, графа Ландона.
Такого хитрого хода никто из присутствующих в зале не ожидал. Публика замерла, и в тишине звук шагов графа, направляющегося к месту, отведенному для свидетелей, показался всем оглушительным. Ремингтон с важным видом взошел на кафедру, поклялся говорить суду только правду, улыбнулся Антонии и с серьезным выражением лица приготовился выслушать вопрос.
– Милорд, – обратился к нему адвокат, – здесь многое было сказано как о ваших прежних взглядах на брак, так и об изменении вашего отношения к институту супружества. Не соблаговолите ли вы пояснить суду, какие цели вы преследовали, публикуя в печати свои статьи по этой проблеме.
– Прежде всего мне хотелось поставить ряд вопросов по этой важной теме и спровоцировать широкую дискуссию. Согласитесь, проблема предоставления женщинам всех гражданских прав, равно как и возложения на них определенных обязанностей, остается весьма актуальной. Общество более не может игнорировать ее, поэтому обсуждение необходимо. Я решил, что мой пример вдохновит всех неравнодушных патриотов на свободный и серьезный обмен мнениями.
– Не заставил ли вас, милорд, обретенный вами в последнее время опыт отказаться от некоторых ваших прежних убеждений?
– Я бы выразился иначе, сэр, – сказал, подумав, граф. – Этот опыт заставил меня пересмотреть мои убеждения.
– Не могли бы вы конкретизировать свою мысль, милорд? Вы намерены изменить свою позицию по вопросу об эмансипации женщин?
– В целом она осталась прежней. Хотя изменились мои мотивы поддержки движения за освобождение женщин из их нынешнего состояния правовой и экономической угнетенности. – Он покосился на Антонию и добавил: – Что я бы подверг действительно существенному изменению, так это содержание моих статей о браке.
– И каковы же в таком случае ваши теперешние взгляды на этот общественный институт, милорд?
После долгой паузы граф дал на этот вопрос такой ответ:
– Раньше я был склонен судить о супружестве по его худшим проявлениям, игнорируя удачные случаи. Но недавно я понял, что нельзя опираться только на негативные примеры, нужно принимать во внимание и положительные стороны этого феномена. Позволю себе выразить надежду, что и высокий суд учтет при вынесении своего решения не только мои недостатки и прегрешения, но и мои достоинства.
В зале раздались смешки, какая-то экзальтированная дамочка даже захлопала в ладоши. Дождавшись восстановления тишины, Ремингтон продолжил:
– Я пришел к глубокому убеждению, господа, что брак – это не какое-то абстрактное, отвлеченное понятие, а конкретное и живое дело, предпринятое двумя заинтересованными людьми. Несомненно, это сложное по своей внутренней структуре явление, обретающее разные формы в различных социальных сферах. Но если отношения между супругами гармоничны, то здоровее становится все общество в целом. За минувшие две недели я убедился, что супружество способно принести людям и радость, и счастье, и утешение. Об этом прекрасно говорили здесь мои добрые приятели, поэтому я не стану утомлять вас повторением их выступлений. Скажу только, что супружество – это в первую очередь сотрудничество двух равноправных партнеров, основанное на доверии, уважении и любви. Супруги становятся единой плотью, их сердца стучат в унисон. И даже их мозг порой работает одинаково. Брак – это такое уникальное слияние, в котором дающий не чувствует себя обедневшим или обделенным. Один очень дорогой мне человек однажды сказал, что счастливый брак – это когда два сердца бьются как одно. Пожалуй, лучше и не скажешь.
Он умолк, выразительно взглянув на Антонию. И она поняла, что он упомянул Клео не случайно, а желая воскресить в ней, Антонии, все связанные с этой необыкновенной женщиной воспоминания. Внезапно зал суда как бы затуманился в ее сознании и начал отходить на второй план. Граф продолжал что-то говорить, но Антония видела только его глаза, напоминавшие ей мгновения их интимной близости, сцены страстных лобзаний и взаимных ласк. Его проникновенный голос звучал в ее ушах, заставляя трепетать ее сердце. Чудесные видения: вишни со взбитыми сливками, пуговицы, рассыпанные по полу, красное вино и дрожащее пламя свечей, их одежда на спинке кровати – все это стремительно мелькало перед ее мысленным взором, наполняя грудь сладкой истомой, вызывая в чреслах жар. Губы Ремингтона, как ей казалось, произносили: «Я тебя хочу, ты нужна мне!»
– Супружество, почтенные господа, это и взаимные ночные ласки, и вспышки страсти, помогающие нам забыть ту горькую истину, что наша жизнь не бесконечна и скоротечна, – говорил граф, и его слова отзывались гулким эхом в ее сердце. Ведь то же самое внушала ей и много повидавшая на своем веку Клео! – Брак должен стать уютным гнездышком, а не золотой клеткой. Нашей твердой опорой и надежным оплотом, а не оковами, он должен вдохновлять нас на светлые дела, способствовать нашему свободному творчеству…
