Аккуратная красная пломба на замке его двери. Надпись «Для авторизации прижмите палец». Пломба шипит, испуская дымок, разваливается от прикосновения. Дверь неслышно распахивается.
Воздух в квартире почему-то пахнет госпиталем. Аккуратно убранная постель. Все чисто. Не валяется на полу скомканная простыня. Его одежда аккуратно выглажена и убрана в стенной шкаф. Нет даже забытой впопыхах посуды в кухонном автомате. В его отсутствие кто-то позаботился о жилище. И весьма неплохо. Почему-то Сергей уверен, что не найдет в холодильнике пакетов с засохшим хлебом и пива с просроченным сроком хранения. «Сервис» – криво улыбается он. Кладет на пол кофр с парадными тряпками. Снимает и ставит рядом шлем. Расстегивает броню. Сидеть в домашнем кресле, вытянув ноги, до ужаса удобно. И непривычно. Словно у тебя вместо ног ласты и ты никак не можешь заставить себя ходить не нараскоряку. Тишина стоит – не описать словами. Про такую говорят – просто мертвая. Пустой дом что-то беззвучно кричит. Не разобрать, что именно. Никак не хочет признавать за своего.
Сергей осторожно оглядывается. Сейчас он дорого бы дал за любое напоминание о том, что когда-то ему было тут хорошо. Что он был не один. Хоть что-нибудь! Забытые впопыхах трусики Магды. Тюбик ее бесцветной помады на широком подоконнике. Нарисованное пальцем на запотевшем зеркале ванной сердечко. Ничего нету. Все стерильно.
Он долго плещется в душе. Слава богу, война не отменила горячую воду. Медленно одевается. Новая броня еще пахнет складом. Тщательно чистит пистолет. Перебирает и рассматривает патроны. Надо бы зайти к оружейнику, пристрелять. Зеркало зыркает на него незнакомым взглядом. Взгляд что-то знает про Сергея. Что-то, чего не знает он сам. Он спускается по лестнице в сумрачный вечер. Интересно, кабаки работают? Работают, работают, подтверждает таксист. Только закрываются за час до комендантского часа. В одиннадцать. После комендантского часа по всем, не имеющим специального радиожетона, патрули стреляют без предупреждения. На прошлой неделе застрелили пьяного матроса. Насмерть. Не успел спрятаться на ночь в публичном доме.
Тусклая красная лампочка перед замазанной серым дверью. Как знак протеста – до блеска начищенная широкая ручка. Пузатое черно-белое существо на погашенной вывеске едва проглядывает сквозь сгущающийся сумрак. Пронзительный крик над головой все тот же. Надо же. Тут многолюдно. Глядя снаружи, не скажешь. Все так же подсвечен большой аквариум. Возится за стойкой Мустафа. Как будто все по-прежнему.
Угрюмый громила-морпех у стойки. Пьяненький. Значит, и с этим все еще порядок. В упор разглядывает Сергея.
– Ты без значка и без повязки, – наконец, изрекает детина. Броня делает его еще больше. – Ты не на службе?
– Нет, – отвечает Сергей. Поднимает лицевую пластину.
– Тогда это бар для морпехов. Только для морпехов, – солдат делает ударение на «только». Заслоняет проход своей тушей.
– Я знаю, – Сергей спокойно смотрит пьяному в глаза. – Посторонись, браток.
Морпех, как скала. Застывает с приоткрытым ртом. Пялится на тусклый шеврон на рукаве. Маленькая пчела на желтом фоне. Трудяга. Выше – темно-красные нашивки за ранения. Замазанные маскировочной мастикой планки наград. Сразу и не различишь. Сержантские петлицы.
– Ты к тому же и сержант. Это бар для рядовых.
– Знаю, – повторяет Сергей.
Делает шаг навстречу громиле. Тот нехотя сдвигается в сторону. Что-то недовольно бурчит. Сергей не обращает на него внимания.
Мустафа вежливо смотрит ему в лицо. Не узнает.
– Я так изменился, Мустафа? – интересуется Сергей.
Понимание медленно проступает на растерянном восточном лице. Неуверенная улыбка.
– Серж? Ты?
Сергей улыбается. Снимает перчатку. Жмет узкую ладонь.
– А ты кого ждал?
– Ты изменился. Тебя не узнать. С повышением тебя! – Мустафа смотрит на его петлицы. – Выпьешь чего-нибудь?
– Спасибо. Я, в общем, случайно зашел. Магда тут не появляется? Ее коммуникатор не отвечает.
Мустафа медленно гасит улыбку. Смотрит виновато. Пожимает плечами.
– Нет, Серж. Не появляется.
– Жалко, – никак не может понять Сергей, – А кто-то из ее взвода тут есть?
Мустафа прячет глаза.
– Серж, давай, я налью тебе чего-нибудь? А?
– Землячок! – басит над ухом верзила-морпех.
Сергей поворачивает голову. Морпех уже не кажется пьяным. Хотя несет от него изрядно. И чего они этот вонючий джин так уважают?
– Ты Магду ищешь? Дока из второго полка?
Сергей кивает. Верзила внимательно смотрит ему в глаза. Не мигая. Нипочем не скажешь, что убийцы-морпехи могут чего-то стесняться.
– Не ищи ее, садж. Накрылась Магда. Такие дела …
Сергей берет протянутый Мустафой стакан. Не глядя, делает глоток. Не ощущает вкуса.
– Давно?
– Пару недель тому, – отвечает морпех. – Их транспортник над морем сбили. Весь их взвод накрылся.
Сергей прислушивается к себе. Малыш. Дуболом. Санчес. Крыша. Кто там у них еще? Магда… Девушка без комплексов. Надежная, как скала. Всех поминать – алкоголиком станешь. Еще один осколок моста рушится в пропасть. Почему-то Сергей ничего не чувствует. Нет, прав Кнут. У него внутри железный стержень. Уроды на пару с трудягой-доктором вырезали у него внутренности и вместо них вшили кусок стали.
– У тебя Железный крест? – удивляется бармен, приглядываясь. – Ну, ты даешь, дорогой! Таким людям у нас все бесплатно. Заказывай, не стесняйся. Император платит.
Сергей смотрит в улыбающееся лицо. Подавляет в себе внезапно вспыхнувшее желание разбить Мустафе морду.
Магда. Он вызывает в себе видение ее сильной гибкой фигуры, лавирующей между столиками с разряженными куклами. Он пьет с морпехами виски. Отказывается от закуски. Отвечает на вопросы. Что-то кому-то обещает. Про что-то рассказывает. Его уважительно слушают. В знак согласия хлопают по броне. Шлемы сложены на столе грудой тусклых стальных яиц между сталактитами бутылок. Тонкая нить под ногами. Нить отделяет его от пустоты. Надо бы перейти по этой ниточке на тот берег. Пьяным не пройти. Упадешь. Ну и хрена? Чего тут бояться?
Что-то или кто-то тащит его из-за стола за шкирку.
– Мустафа, у тебя нет чего-нибудь… ну, от пьянки? – с трудом спрашивает он бармена.
Крохотная пилюля шипит на языке. Живот сводит, словно только что получил под дых. Сворачиваются в горошины его многострадальные яйца. Маленькие злобные частички внутри его тела гоняются за молекулами алкоголя и безжалостно их истребляют. Такая вот контрпартизанская операция. Он долго полощет в туалете рот. Заказывает с собой фирменного кальмара Мустафы и бутылку красного вина из винограда. В ожидании заказа сидит на высоком табурете у стойки. С улыбкой кивает разошедшимся не на шутку морпехам. Обнявшись, раскрасневшиеся мужики скандируют старинный марш морской пехоты. Сергей качает ногой в такт гимну Микки-Маусу.