Эва улыбается и целует меня в щеку.
Мы решаем биться как раз там, где я сражался с оборотнями. После первой же серии атак, которые проводит Хэнк, я убеждаюсь, что нисколько не покривил душой, когда сказал, что ему суждено было стать Черным Всадником. Для своей эпохи Хэнк — отличный боец, но Синий Флинн и Дулон были бы ему явно не по зубам. Удары его быстрые, мощные и точные, но слишком прямолинейные. Да и мои удары он просто принимает на щит или клинок, но не отражает. Пора кончать. Делаю широкий замах слева. Хэнк пригибается и, тут же распрямившись, с силой бьет меня сверху по левому плечу. А я, быстро повернувшись на правой ноге, резко бью сверху по его Мечу, поражающему пустое пространство. Хэнк обезоружен. Приставляю ему к забралу клинок. Хэнк поднимает правую руку и снимает шлем.
— Сдаюсь!
Вкладываю меч в ножны и протягиваю ему руку, Хэнк пожимает ее.
— Ты действительно непревзойденный воин, крун Андрэ!
Он поднимает Золотой Меч и протягивает его мне рукояткой вперед:
— Он твой. Ты будешь владеть им по праву победителя. Никто не посмеет сказать, что ты не завоевал его у рыцаря Хэнка в честном бою.
Снимаю перевязь со своим мечом и отдаю его Хэнку:
— Грех оставлять столь доблестного рыцаря без достойного его оружия.
— Эва! — кричит Хэнк. — Прикажи накрыть стол и зови всех, кто есть, на обед в честь круна Андрэ.
— Кстати, сэр Хэнк, — тихо говорю я, — если хочешь окончательно завоевать сердце Эвы, будь с ней попроще и поласковей. И попробуй, когда вы будете одни, называть ее Эвичкой.
— Эвичкой?
— Именно.
Внезапно лицо Хэнка мрачнеет:
— Слушай, крун Андрэ. Получается, что сын, которого носит Эва, твой?
Я отрицательно мотаю головой:
— Нет, сэр Хэнк, на этот счет можешь быть спокоен. Это будет действительно твой сын.
Хэнк смотрит на меня с сомнением.
— Ну, ты же помнишь, как все было?
Хэнк кивает.
— Тогда какие у тебя остаются сомнения? Считай, что я просто за этим нескромно подсматривал. А если уж на то пошло, то у меня есть своя дама сердца, которой я предан по гроб жизни. Это ее цвета и ее герб, — показываю я на голубой плащ и серебряных ящериц.
— Как ее зовут?
— Елена.
— Она красива?
— Она — прекрасна! Больше того, она умна, смела, и она тоже хороший воин.
— Вот как?!
— Скажу больше, она была в образе нагилы Ялы, когда мы с тобой бились с круном Дулоном, ходили к святому Могу и закрывали врата в Мир Зла.
Хэнк поражен:
— Значит, в вашем Мире и женщины не уступают мужчинам?
— Ну, вашему Миру грех жаловаться. У вас есть прекрасные нагилы!
— Это правда. Без нагил нас давно бы уже всех нежить сожрала, — соглашается Хэнк.
Наш разговор прерывает Эва, приглашая к столу.
— Еще одна просьба, сэр Хэнк. Никому никогда не говори, кто я и откуда пришел на самом деле. Я — крун Андрэ и приехал из далекой страны, чтобы узнать у вас, как бороться с нежитью.
— Клянусь, крун Андрэ, про нашу тайну, кроме Эвички, никто не узнает.
После обеда Хэнк и Эва вызываются проводить меня.
— А тебе, Эва, конная прогулка не повредит? — с беспокойством спрашиваю я.
— Я — нагила! — многозначительно отвечает Эва.
Я усмехаюсь, вспоминая свое присловье «мы — летчики!». В это время Симон подводит нам коней. Я треплю гнедого по холке, тот приветливо ржет и пытается поймать мою руку губами. Хэнк смеется:
— Вот еще одно доказательство истинности твоих слов. Признал, шельмец!
Еду, руководствуясь направлением, которое показывает лучик на экранчике ИП-1. В трех километрах от постоялого двора я вижу балку, над которой клубится розоватый туман.
— Ну, друзья, мне пора. Прощайте.
Эва целует меня:
— Береги себя, Андрэ. В Мире Зла достаточно могучих воинов помимо Флинна и Дулона. Мы будем молиться за тебя святому Могу.
— Спасибо, Эвичка.
— Крун Андрэ, — говорит Хэнк, — встретимся ли мы когда-нибудь еще?
— Кто знает, сэр Хэнк. Человек предполагает. Время располагает. Не исключено. Во всяком случае, — я показываю ему ИП-1, — если увидишь у кого-нибудь такое, неважно у кого — у рыцаря, у лучника, простолюдина, монаха или женщины, знай, это мой ближайший друг. А теперь прощай.
— Прощай!
Мы обнимаемся. Хэнк и Эва смотрят мне вслед, смотрят, как я въезжаю в розовый туман и исчезаю в нем.
Глава 40
Человеческий облик потерять страшно, Антон. Запачкать душу, ожесточиться. Мы здесь боги, Антон, и должны быть умнее богов из легенд, которые здешний люд творит кое-как по своему образу и подобию. А ведь ходим по краешку трясины. Оступился — и в грязь, всю жизнь не отмоешься.
А. и Б. Стругацкие
У меня, когда я между двумя «ветряками» въезжаю на полигон, складывается впечатление, что все, кто присутствовал и при моем переходе туда, невзирая на холодную погоду, не покидали своих мест. На полигоне всё так же негде яблоку упасть.
Все наши, разумеется, на месте. А как же иначе? Так же стоит толпа хронофизиков и аналитиков. На месте и группа молодежи, что приставала ко мне с альтруистическими идеями.
Как я узнал впоследствии, Кристина спроектировала между двумя «ветряками» картинку со своего компьютера, по которому она наблюдала за мной. Стоит ли говорить, что все присутствующие забыли о том, что на дворе поздняя осень. Зрелище-то весьма увлекательное: первый прямой переход хроноагента в реальную фазу!
Замечаю в общей массе группу людей в черных одеждах. Это работники Научно-технического Сектора. Среди них вижу Лючию, Олега и Кемаля. Мне в голову приходит шальная мысль. Обнажаю Золотой Меч и салютую им с нетерпением ожидающим меня Магистру, Лене и Андрею. Но направляюсь я не к ним, а к Лючии и Олегу. Вонзив Меч в землю у их ног, говорю:
— Вот, махнул, не глядя! Принимайте, владейте, изучайте. Но, ради великого Времени, будьте с ним осторожны!
Олег берет Меч за эфес и клинок, как почетное оружие, внимательно и благоговейно его осматривает и передает Лючии:
— Спасибо, Андрей. Твой дар бесценен, тем более что достался он тебе нелегко.
Я спешиваюсь с Гвидона, и меня тотчас окружают люди. Обнимают, хлопают по плечам, жмут руки, восхищаются, поздравляют. Друзья увлекают меня к Нуль-Т, но у самой кабины нам преграждают путь Кристина и Тара — начальник Сектора Медикологии.
— Куда это вы его тащите?
