– Какой путь самый безопасный?
Юноша затравленно оглядел переулок.
– Налево, – без колебаний ответил Правдивец. Шатаясь от натуги, Банкан двинулся в указанном направлении, свернул за угол и нос к носу столкнулся с Рагрегреном, тем самым волком, что сидел с Маджем за одним столом и был отчасти виноват в сваре. Из ссадины на его лбу текла кровь, прокушенное насквозь ухо свисало. Бурый муслиновый костюм был изорван и заляпан выпивкой и кровью – не только его собственной.
Он тяжело дышал и сжимал в лапе тяжелую ножку стула.
– Ты! – злобно прорычал он. – Все из-за тебя! Ты притащил эту болтливую коробку!
И с ревом атаковал юношу, вскинув над головой импровизированную дубину.
Банкан увернулся, и ножка стула врезалась в стену позади него.
– Кажется, ты говорил, что это самый лучший выход! – выкрикнул юноша. – Ты солгал!
– Я никогда не лгу, – твердо ответил Правдивец – Просто у меня отличный слух. Я подслушал, как хозяин таверны давал слугам указания.
Они залегли в засаде на другом конце переулка и непременно убили бы тебя, если бы ты туда направился. А здесь тебя всего лишь отдубасят.
– На это не рассчитывай.
Рагрегрен снова замахнулся.
Банкан не мог вытащить меч, а потому был вынужден прикрыться единственным подручным средством. Дубина обрушилась на Правдивца.
Юноша приготовился к новому удару, но странное дело – его не последовало.
Ножка стула превратилась в щепки, те рассыпались в труху, труха осела на землю тающими желтыми блестками.
– Насилием правду не одолеть, – уверенно изрек Правдивец. – Шила в мешке не утаишь, тайное становится явным, ложь выплывает на чистую воду. На время от истины можно отделаться, но не навсегда.
– Ловко, – одобрил Банкан фокус с дубиной.
– Да лопнут твои глаза! – провыл волк. – Да пропади ты пропадом со своей подлой коробкой!
Он бросился на поиски нового оружия. Банкан подождал, пока Рагрегрен скроется из виду.
Из таверны все еще доносился шум сражения.
– Можно идти? Теперь не опасно?
– Да.
– Что, правда? В самом деле не опасно?
– По крайней мере, насколько я могу судить по ситуации.
У входа в таверну скопилась толпа любопытных. Но они без звука испарились, когда появился фургон с облаченными в мундиры скунсами и виверрами. Банкан не сомневался, что столь мощный отряд живо прекратит конфликт.
В быстро редеющей толпе зевак одно лицо показалось ему знакомым. Он побежал, слабо помахивая свободной рукой.
– Мариана! Это я! Я здесь!
Та, к кому взывал юноша, не останавливалась, пока он не догнал ее за мелочной лавкой. Едва ли она заслуживала упрека – когда полиция усмиряет буянов, лучше держаться подальше. На лице Марианы отразилось все, что она ощутила и подумала при виде Банкана.
– Банкан? Что случилось? – Она качнула головой в сторону таверны. – Что там происходит?
– Не знаю.
– Ложь, – высказался Правдивец.
Мариана с любопытством посмотрела на него.
– А это еще что?
– Да так, безделушка. Ты сюда пешком добиралась?
– На верховой ящерице, но…
– А можно ее позаимствовать? Совсем ненадолго? – Он нервно оглянулся на притон, откуда доносились вопли и визг. Судя по всему, отборные силы линчбенийской полиции уже взялись за дело. – Мне надо побыстрее выбраться из города. – Он приподнял устройство. – Великий Клотагорб и мой отец должны с ним разобраться.
Она сморщила носик и шагнула назад.
– Ящерица не здесь. Я ее оставила за городом, а сюда пришла пешком…
– Это обман. Ящерица совсем рядом.
Хорошенькое личико Марианы перекосилось, она в гневе уставилась на Правдивца.
– Ты кого называешь обманщицей? Меня?
– Разумеется. Что поделать, таков мой служебный долг.
– Банкан, что это? – спросила, пятясь, Мариана. – Какое-нибудь гадкое колдовство? Это твой отец постарался, да? Заодно со своим дружком, полоумным черепахом?
– Нет, что ты, они тут ни при чем, – уверил Банкан девушку. – Мы сами нашли Правдивца. Мы со Сквиллом и Нииной.
– А, с этими выдрами! Ну, тогда все ясно. – Мариана заколебалась. – Наверное, ты не виноват, это они тебя втянули. Я… я, пожалуй, могу что-нибудь сделать.
– Мариана, ты должна мне помочь. Ты же знаешь, какие глубокие у меня к тебе чувства.
– Не правда, – выдал ящик.
– Нет, правда! Мариана – отличный друг.
– Снова – ложь.
Банкан в ужасе посмотрел на свою словоохотливую ношу.
– Нет у тебя к ней никаких глубоких чувств. Только желание залезть под юбку. Сколько лет уже об этом мечтаешь.
В механическом голосе звучало нескрываемое злорадство.
Раскрыв от изумления рот, Мариана посмотрела на Правдивца, затем на юношу.
– Ах ты, ублюдок! А я-то верила, что ты в меня влюблен! Все ждала признания, берегла себя, дура сентиментальная!
– Ложь! Ложь! Ложь! – возликовал ящик. – Если б только мальчик знал, со сколькими его приятелями ты переспала!
Банкан судорожно сглотнул.
– Мариана, неужели это… правда?
– Конечно, правда, что же еще? – удивился Правдивец. – Неужели ты еще не понял, что мне нельзя не верить?
– Будь ты проклят!
Банкан поднял машину над головой, чтобы вдребезги разбить о мостовую. Но, оглядываясь в поисках одобрения, не увидел Марианы. Она уже исчезла в толпе, убежала за угол. Он медленно опустил ящик.
А затем побежал. Злой, с перекошенным лицом, лавировал среди прохожих, продвигался к околице. А Великий Правдивец скороговоркой выдавал сокровенные тайны каждого встречного.
– Вон у того дородного человека в кармане склянка с ядом, он затеял отравить любовника своей супруги. А вон тот, рядом с ним…
– Молчать!
Не зная, что еще предпринять, Банкан зажал ладонью решетчатый рот механизма.
– Ты уж извини, – зазвучал приглушенный голос, – но у меня почему-то на редкость хорошее самочувствие. Даже разогрелся. Все-таки приятное это занятие – выкладывать правду.
– Не хочу ничего слышать!
– Хочешь, я-то знаю.
– Ну, пожалуйста! – взмолился Банкан на бегу. – Сжалься!
И тут в голосе Правдивца засквозил высокогорный холод:
– Правда и жалость несовместимы! Ты трус! Боишься истины, как и большинство разумных существ.
