распределяли туда, где нужно ловить нежить, а третьекурсников приписывали к врачебным управам — там, где они были, эти управы, и где имелись медицинские эксперты. Аркадий Петрович поговаривал, что лучше всего, когда медицинский эксперт и некромант работают совместно, но это случалось только в столицах и крупных городах. Скажем, наша Матильда-Матрёна отправлялась на практику в ту самую городскую больницу, куда мы ходили в течение семестра.
— Денег, конечно, не заплатят, но приглядятся, а там вдруг и через год служить позовут, — говорила она.
Её никто нигде не ждал, она была совершенно свободна в своей дальнейшей жизни.
А вот Марьяна отправлялась домой, в свой Понизовецк, к родителям, братьям и жениху. И там должна была вместе со старшими в семье тренироваться в убиении нежити. Я сомневалась, что мужчины допустят её ну хоть к чему, но полагала, что все документы выправят, как полагается.
Остальные разъезжались по самым разным губерниям. Я поддевала Митю Ряхина:
— И как же твоя Ангелина останется, не боишься, что уведут?
— А она на воды подалась с мачехой, в заграницу какую-то, — пожал он плечами.
— Стоп, а как же Юра? — мы все ходили в тот флигель и общались с Юрой.
Это называлось меж нами — «практика по разумной нежити». Юра с удовольствием слушал наши рассказы об учёбе, вздыхал, что ему недоступно, а он бы хотел поучиться. Кажется, он осознал своё неживое положение, и всегда радовался, когда к нему приходили поболтать.
— Навещать буду, долго ли, умеючи-то, — пожал плечами Митя. — Не дело пацана одного бросать. Вот если бы его можно было взять с собой, другое дело, так нельзя же, — вздыхал он. — А флигель-то Леопёрдовна моя пока за собой оставила, сказала — как осень, так она и воротится. А до осени я пригляжу.
По отчеству Ангелина была Леопольдовна, но Митя упорно именовал её Леопёрдовной. А я посмеялась про себя — некромант, который приглядывает за нежитью, извольте.
Обо мне и моей участи молчали, тогда я пошла к Афанасию Александровичу и спросила сама.
— А чего бы ты хотела, Оленька? — взглянул он хитро. — Можно отправить тебя в деревню какую или городок, где наши есть, работа найдётся.
— А можно? — я тоже умею смотреть.
— А тут Авенир болтал, что собирается на Полуночные острова и во Франкию, материалы к диссертации собирать. И сказал, что готов взять тебя тоже, показать тебе там, что бывает и как.
Что, можно и так, да?
— И… что от меня нужно? — осторожненько так спросила я.
Потому что ничего не знаю о том, что думают о некоем сватовстве родители потенциального жениха. И с чего он вдруг решил мне предлагать особые условия? Вообще, конечно, хорошо — если я потом осяду в своём Сибирске, то какая мне заграница? И в своём-то месте-времени не удалось, потому что денег всегда не хватало. А тут, полагаю, и вовсе. Вряд ли служащему с неполным высшим образованием платят горы золотые. Скорее всего, денег впритык, а работы много. И что, это шанс, и нужно им пользоваться?
— Я спрошу Авенира Афанасьевича, что он о том думает, — сказала я.
И пошла спрашивать. Я ж человек прямой, пошла и в лоб спросила.
— Что там, Авенир Афанасьевич, за расклады такие — что можно поехать с вами в Европу и там что-то изучать?
— Самые настоящие, — пожал он плечами. — Мне будет приятно показать и рассказать вам то, что знаю я сам, а уж вы смотрите, чего вам больше хочется.
Он ещё спрашивает! Конечно, мне хочется посмотреть мир, я так и сказала. И даже подсчитала остатки стипендии — чтоб не совсем с чистой шеей ехать.
В общем, я запаковала блузки, юбки, платья и свою одежду для практики, сняла со счёта денег и сказала, что готова. Но был ещё такой момент, как иностранные языки.
Это дома я худо-бедно могла объясниться на английском и читала на французском со словарём. Здесь — ничегошеньки подобного. Так честно и объяснила. Авенир отправил с этим вопросом к своему отцу, а тот черкнул записочку на ментальный факультет. У них, мол, совместно с целителями есть методика скоростного обучения языкам. Я пошла, и провела там дважды по полдня — ложилась на кушетку и натурально спала, а мне в это время магическим образом помещали в голову знания о грамматике и словарный запас. Что же, у них получилось. Больше всего я, правда, радовалась тому, что теперь могу читать книги, в библиотеке Пуговкиных я видела таких довольно много. И теперь я точно была готова.
Мы в самом деле отправились вдвоём, и отправились тенями — он знал, куда нам нужно, и к кому, и за три шага, с двумя промежутками, мы выбрались на те самые Полуночные острова, которые на здешней карте занимали место Британской империи. Империя была, куда деваться, колонии по всему миру, как и положено, мощный флот. Но мы сначала отправились даже и не в столицу, а в некий провинциальный замок, коим владело некроманское семейство. Замок назывался Торнхилл, его владелец, лорд Джон, выглядел величественным мужчиной в годах, а двое его сыновей, как оказалось, были знакомы с Авениром Афанасьевичем.
Старший, тоже Джон, уже был женат на магичке-воздушнице, следом за ним шли две дочери, обе замужние, и не некроманты — в этом семействе рождались напополам некроманты и другие маги. И младший, Джеймс — ровесник Авенира Афанасьевича.
Меня приняли за близкую Пуговкину особу, я не сказала ни да, ни нет, только подтвердила, что студентка. И что вообще у меня практика. В ответ на меня вывалили целую кучу сведений и местных легенд о нежити, и предложили прогуляться тут недалеко. Конечно же, я согласилась.
Гулять отправились втроём на следующий после нашего прибытия поздний вечер — Джеймс и мы двое, и конечно же тенями в какое-то неизвестное место. Вышли наружу, и я увидела местный погост — кладбище, слегка заброшенное. Кресты, склепы, травка растёт, луна светит. Как-то даже будто и не на практике, а в музее каком.
Мы обошли всё кладбище, и Джеймс рассказывал о том, кто и как сюда попал. Это не было кладбище Торнхилла, но — какое-то другое, другой семьи, связанной с Торнхиллами узами дальнего родства. Кто-то там умер от мора, а кто-то — будучи уведён призраком, а кто-то на войне, а кто-то ушёл в лес и не
