Давил, как клопа. Его глаза светились ярким бордовым светом. Нет, не как у бешеных. Это была магия. Странная и непонятная мне. Жуткая!
— Магия крови, — выдохнул Вегарт. — Именно её я всё время чувствовал в нём. Сильнейшая магия, Грета. Ею обладают только ведуны и ведьмы. Давно забытая, потерянная в веках сила, которая вернулась в этот мир в теле волка. Зверя. Этот парень станет великим воином и предводителем. Куда более великим, чем я или Айдан.
Бирн затих. Его тело обмякло. Стоявшие всё это время бешеные упали на колени и склонили головы.
На Север пришел новый правитель.
Истинный Альфа!
Глава 46
Замерев, Руни стоял над поверженным старшим братом. Его грудная клетка тяжело поднималась и опускалась. Когтистая лапа сжалась в кулак. Опустив голову, он робко обернулся и взглянул на меня.
Напряжение и ярость сошли, обнажая в его душе страх.
Страх быть непонятым.
Страх быть отвергнутым.
Боязнь остаться одному.
Руни всегда был сильным, но сейчас он снова казался мне тем самым сломленным мальчиком, прижимающим к себе котят. В его красных глазах я заметила горечь и уязвимость.
Ведь он был иным. Не таким, как я, как бешеные, которые боялись даже пошевелиться. Я начинала верить в ту сказку, что ночью рассказал зевающий Смеша.
Мой Руни был особенным.
И при этом я чувствовала не страх, а гордость за брата.
— Помоги ему. Поддержи, — тихо выдохнул Вегарт. — Без тебя он не справится.
Кивнув, я сделала шаг, и муж легко выпустил меня из крепких объятий.
Выдохнув, брат отвернулся. Я представляла, что он чувствует сейчас. Какое смятение в его душе.
Подойдя к нему вплотную, развернула его и обняла. Прижала к груди своего робкого мальчишку и погладила по густой шерсти на затылке.
— Я монстр-р-р, — прорычал он глухо.
— Ты мой брат, Руни, — прошептала успокаивая. — И я счастлива слышать твой голос. Всё остальное не имеет значения. Никакого, слышишь?
Отстранившись, я обхватила его голову руками и заставила посмотреть на себя. Нахмурившись, стерла чужую подсохшую кровь с его пасти.
— Ну, главное, своей истинной не торопись показываться. Пусть сначала влюбится в тебя крепко, — засмеялась и снова обняла его, прижимая к плечу. — Ты у меня в человеческом виде красавец, а волк хоть куда. А теперь еще и заговорил. Совсем замучаюсь гонять девиц от нашей калитки.
— Я люблю тебя, сестр-р-ренка, — выдавил он из себя.
— И я люблю тебя, брат. Главное, не молчи теперь. Хоть какая-то польза от Бирна получилась. Пробудил твою магию. Вегарт сказал, она у тебя особенная. Ты теперь у меня весь особенный!
Его объятия стали крепче.
К нам подошел Вегарт и, мягко отстранив Руни, стиснул его плечи.
— Своевольный мальчишка, и несмотря на это, ты молодец, сынок. Всё в лучшем виде сделал, — потрепав его за загривок, склонился и тихо спросил: — Оборот совершить можешь? В деревню я тебя таким не поведу. Невест распугаем.
— Угу, — брат закивал.
— Вот и хорошо. Немного за собой здесь подчистим и домой. О сестре позаботься, пока я занят. — На мгновение прижав голову Руни к груди, Вегарт выпустил его и отошел.
Черты лица брата постепенно разглаживались, становясь человеческими. Это был привычный оборот, но очень медленный. Плавный и оттого пугающий.
Наконец, его облик стал прежним, правда, одежда здорово пострадала. Штаны разошлись по швам, рубаха… Обычно такого не происходило, но… Но всё это были уже мелочи.
Осмотревшись, я смекнула, что под «подчистим» Вегарт имел в виду устранение тел и следов пребывания здесь бешеных. Тела спешно скидывали в воду, туда же отправляли остатки палаток и недогоревших шалашей. Прочий нехитрый скарб псов сбрасывался в центр поляны.
Драконы не занимались мародёрством. Они оставляли всё, как есть, а дальше — кто нашел, тот и забирал вещи.
— Это всё? — постепенно и я приходила в себя. — Руни, мы свободны?
— Ум-м-м. — Брат кивнул, поднял голову к небу и счастливо улыбнулся.
Солнце поднялось над деревьями, согревая землю. Только сейчас я заметила, что на ветвях распустились почки, выпуская первые зеленые листья.
* * *
Ветер неприятно свистел в ушах. Закутанная в куртку, я крепко держалась за передние лапы своего дракона. Под нами простиралась мутная водная гладь. У берегов виднелись крупные островки суши, торчащие черные деревья и высокие кусты.
Река медленно отступала.
Поглаживая гладкие темные чешуйки, я с интересом выглядывала небольшие запруды, в которых можно было бы наловить рыбы. Запасти её на зиму. И тут же приходила иная мысль: что уже и не нужно.
Моя жизнь очень скоро изменится. Придет достаток.
Принятие этого не далось мне легко.
Наверное, я так привыкла считать себя деревенской женщиной, что перестраиваться стало тяжело. Смешнее всего, что я ведь урожденная фера.
Мы летели дальше. Впереди драконы осторожно несли пленников своры: семью Смешки и ещё несколько женщин и мужчин, не из нашей деревни.
Широко зевнув, на мгновение прикрыла глаза. Усталость накатывала волнами.
Поборов её, моргнула и нашла взглядом Руни, гордо восседающего на летящем ави Халафе.
Да… Губы тронула улыбка. После боя братец быстро пришел в себя, расправил плечи и уже через несколько минут гусем расхаживал между воинами. Отношение к нему поменялось: чувствовалось уважение и некий интерес.
Уцелевших бешеных отпустили.
Правда, не всех. Приближенных Бирна прирезали как паскудных волков. С одного из них ави Халаф сорвал довольно странный деревянный кулон. На мой недоуменный взгляд он усмехнулся. Оставалось лишь догадываться, что на земле остался лежать тот, кто в неволе держал его женщину и чьего сына он теперь назовет своим. А кулон, видимо, нужен был, чтобы поверили, что мучитель мертв и уже никогда не появится в их жизнях.
Солнце стремилось к зениту, когда мы, наконец, добрались до деревни. За спинами осталась река, унесшая тела вниз по течению. Островок с брошенными вещами своры. Плот Карипа. Ни его жена, ни дочери даже не спросили о нем. Они, счастливо рыдая, обнимали Смешку. Хвалили его за смелость и смекалку.
Да что там! За спиной остался воина со всеми её уродливыми лицами.
Конечно, ни сегодня, ни завтра, ни даже через год бешеные не исчезнут. Но теперь зла от них будет куда меньше. Я снова пригладила чешуйку на лапе Вегарта. Его пальцы сжались сильнее, обнимая меня за талию.
Изрядно замёрзнув, я выглядывала наш дом. Правда, с высоты все крыши казались одинаково черными и неказистыми. Кривые заборы, заросшие огороды. И не потому, что люди ленивые, а потому что высаживать там было нечего. Разрушенные, ненужные свинарники и сараи. Один сеновал на всю улицу. Гуляющая у поваленных для просушки бревен корова Карипа, и опять-таки
