Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
Лиззи приложила пальцы к его губам, не давая договорить.
— Я остаюсь, Эндрю. Я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк.
— Ты не… — Он крепко схватил Лиззи за обе руки, словно боясь, что она может умчаться. — Но Ранна сказала, что… И что же заставило тебя изменить решение?
Лиззи улыбнулась, глядя ему в глаза:
— Девять поколений женщин рода Лун, одуванчик… и ты.
Эндрю озадаченно сдвинул брови:
— Не понимаю.
— Все, о чем ты только что говорил: что я рассчитывала уехать из города, не попрощавшись с тобой, а здесь оставить табличку «Продается», — все это и планировалось. Я действительно собиралась так поступить. Но сегодня я стала складывать кое-какие вещи, принадлежавшие Альтее, и меня вдруг озарило. Я не могу просто отвернуться и уйти от того, что построили все эти женщины, от того, чем они занимались, кем они были, и от того, что они претерпели ради того, чтобы я могла здесь жить. Они часть моей истории, а я — часть их истории. Мне кажется, вплоть до сегодняшнего дня я этого просто не понимала. Что именно они — мое наследие. Не имение — не земля и не стоящие на ней дома, — а именно эти женщины.
— А как же твоя работа?
— Я могу создавать духи и здесь.
Эндрю недоверчиво посмотрел ей в глаза:
— Ты готова просто взять и отказаться от своей жизни в Нью-Йорке?
— Готова. Я весь последний час бродила по лесу, пытаясь увязать то, к чему я стремлюсь, с тем, что я обещала себе много лет назад, и наконец я осознала. Мама была права. Я имею право на счастье, и это мой единственный шанс. Ты мой единственный шанс. А все остальное — просто ерунда. Завтра же я позвоню Люку и скажу, что ему следует поискать нового креативного директора. — Она подняла руки, чтобы коснуться лица Эндрю, с наслаждением вдохнув исходящий от его кожи теплый амбровый аромат. — Я хочу писать свою историю здесь, Эндрю… с тобой, если ты все еще готов связать себя со мною.
Он крепко обхватил ее и привлек к себе, из оказавшегося вдруг очень близко рта лицо ее овеяло жарким дыханием.
— Я люблю тебя, Эльзибет Лун. Я любил тебя в восемнадцать лет, и буду любить в восемьдесят. Это самый что ни на есть непреложный факт.
И он приник к ней в поцелуе. С обостренной нежностью его губы сомкнулись на ее губах. Она ведь чуть не отказалась от всего этого… чуть не отказалась от него.
Отвергнуть все то, что они могли бы обрести вместе — вернувшись к тому, что ее бабушка называла «половиной жизни». Как она вообще могла подумывать об этом всерьез? Альтея говорила ей о пустых страницах, напоминая, что лишь она, Лиззи, сделав собственный выбор, может решить, как эти страницы заполнить. И теперь она сделала свой выбор.
— Обязательно тебе это припомню, — прошептала Лиззи между поцелуями. — Насчет любить меня и в восемьдесят.
Чуточку отстранившись от нее, Эндрю широко улыбнулся:
— Что же такое случилось, что ты больше не отвергаешь для себя формулу «вместе долго и счастливо»?
Лиззи выскользнула из его объятий, взяла Эндрю за руку и повела под сень любимой ивы Альтеи.
— Вот что случилось, — подняла она со скамейки «Книгу воспоминаний» и вручила ему.
Эндрю взглянул на рукописную страничку, потом вновь посмотрел на Лиззи:
— Это та самая книга, о которой ты мне говорила? Которую Альтея оставила для тебя? Та, что с засушенными цветками?
— Именно, — нежно улыбнулась Лиззи. — Прочитай последнюю страницу.
«Гардения… Для тайной любви.
Милая моя Лиззи!
В двадцать два года мне повстречался юноша по имени Питер Маркей. В один прекрасный день мы познакомились с ним на ярмарке, когда он чуть не сшиб меня своей тележкой. Мне казалось, красивее парня я в жизни не встречала. С темными волосами и голубыми глазами, и такой улыбкой, от которой у меня аж колени подгибались. Он был на ярмарке с отцом, работавшим фотографом при кабинке с нарисованными костюмами и прорезями для лиц. Питер предложил угостить меня сидром. Я знала, что моя мать этого бы не одобрила и что мне следовало бы отказаться — но я не отказалась. На следующий день мы встретились с ним снова. На третий день я уже влюбилась в него без памяти.
Мы виделись с ним так часто, как только могли. Он жил в Сомерсворте, так что это было не очень-то легко. Но у нас все же получалось встречаться, и всякий раз, когда у нас выпадало свободное время, мы с ним куда-нибудь от всех ускользали. Отправлялись в кино или ехали на танцы — на маленькую танцплощадку в Довере, где нас никто не знал. Матери я говорила, что провожу время с подругами, но она меня быстро раскусила. Мне кажется, насчет ребенка она догадалась даже раньше, чем я это почувствовала сама. Когда я ей сказала, что Питер хочет на мне жениться, она мне это запретила.
Она напомнила мне историю Сабины и объяснила, почему ни одна женщина нашего рода не должна выходить замуж: потому что ни единому мужчине нельзя позволить лишить кого-либо из Лунных Дев ее природных сил. Что преданы мы должны быть только нашему наследию и нашей земле. А также нашим дочерям, которых мы должны растить сильными, самодостаточными и такими же одинокими. Мать мне сказала, что если я последую зову своего сердца, то я предам это наследие, и наш род ослабнет, а может быть, и вовсе погибнет — и все это произойдет из-за меня.
Я порвала с Питером, ничего не сказав ему о ребенке. Если бы он знал, что я беременна, то ни за что бы меня не оставил. Однако он ушел. А две недели спустя я узнала, что он записался в морскую пехоту и отправился во Вьетнам. Я глубоко обидела Питера, отвергнув его, и он так и не понял, почему я это сделала. И так и не узнал о своей маленькой дочурке и о том, что я назвала ее Ранной. Его убили перед самым ее рождением.
Я никогда и никому о нем не говорила, но не смогла его забыть. В глубине моего стенного шкафа ты найдешь коробку из-под сигар, в которой я хранила свои маленькие сокровища, напоминавшие о наших с ним днях. Наши фотографии, которые он сделал в день нашей первой встречи. Браслетик из бисера, что он мне подарил на день рождения. Корешки билетов с первого фильма, который мы смотрели вместе в кино: „Угадай, кто придет к обеду?“ с Кэтрин Хепберн и Спенсером Трэйси. И прядь его волос, подаренную мне в обмен на мою. Сейчас это кажется глупым и наивным, но, когда ты молод и влюблен, все это видится чрезвычайно важным. Возможно, мне следовало бы избавиться от всех этих вещиц — Ранна служит достаточным напоминанием о Питере, — но мне невыносима была даже мысль их лишиться.
Вот так. Теперь я наконец во всем тебе призналась. Мне следовало бы рассказать об этом Ранне — в конце концов, он ведь ее отец. Но она всегда была такой отчужденной… А потом появилась ты. К тому времени, когда ты уже стала достаточно взрослой, я засомневалась, стоит ли вообще все это бередить.
Меня так долго мучила совесть от того, что я сделала. Не от того, что я готова была отступиться от всех женщин рода Лун. Но от того, что я отступилась от Питера — и от своей любви. Я разбила сердце замечательному человеку — мужчине, которого я любила, — ради чьих-то убеждений. Я позволила кому-то другому писать свою историю.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
