Книга Межесвет - Юлия Федорченко

мной? Я остановил клинком его пулю. Но спектра разлетелась на осколки, как простое стекло. И я сбежал и спрятался здесь, насыпал под дверью соли… Что я мог еще сделать? Иди сюда, — его голос снизился до шепота, — иди и обними меня, потому что я не думал, что увижу тебя еще раз.

Она повиновалась. Касс обвил вокруг нее руки. Он думал о том, где она была после его побега и кому достались поцелуи, которых жаждали его губы. Летиция не могла принадлежать ему — и все-таки она пришла, пересекла ради него границу миров и подвергла себя смертельной опасности. Разве мог он желать большего от девушки, с которой его связывало только несчастье?

— Я люблю тебя.

Ведьмак почувствовал, как Летиция оцепенела в его руках, но ему было все равно. Три слова могли изменить все, и именно их он так и не сказал Лу. Кто знает, как бы все повернулось? Люди учатся на своих ошибках.

— Слушай, Касс…

— Тебе не нужно ничего говорить.

— Нет, нужно. — Она отстранилась, завладела его взглядом. — Ты не умрешь здесь. Я клянусь тебе в этом. Я смогу победить Охотника, и мы уйдем отсюда вместе.

— И что потом?

Она ушла от ответа.

— Я справлюсь. Просто жди. Ты в меня веришь?

— А у меня есть выбор? — с невыразимой печалью спросил Касс. Затем лицо ведьмака вдруг прояснилось, как будто его посетила замечательная идея. Он схватил ее за руку и горячо прошептал: — Давай убежим. Только ты и я. Давай убежим, невеста волка, ведь ты бегаешь быстрее, чем остальные.

Он и не подозревал, как оскорбил ее этими словами. В этом смысле он был таким же, как Ланн. Никто не верил в нее. Все считали ее ни на что не годной глупышкой. Летиция ожесточенно вырвала руку и глянула на него с такой яростью, что Касс невольно отшатнулся.

Она вернулась к креслу и подняла с пола гримуар, держа его обеими руками. Ведьмак переводил взгляд с книги на нее, не представляя, что Летиция собирается с ней делать. Что есть силы огреть его фолиантом? Да, это было бы неплохим выходом из положения.

— Ты знаешь, что это?

— Мне ли не знать? — мрачно отозвался он. — А ты знаешь, как им пользоваться?

— Конечно, знаю, — без зазрения совести соврала Летиция. Сейчас она не могла признаться в своем невежестве, это было равносильно капитуляции. — Потому что я ведьма. Этого ты отрицать не станешь?

Он промолчал. В этом споре Летиция имела больше шансов на победу: ее самоуверенность была как непотопляемый корабль, и количество пушек противника или их мощь ничуть ее не страшила.

— Я не буду убегать. Ты боишься, но во мне нет страха.

Он прикрыл глаза рукой и хрипло рассмеялся.

— Да, боюсь, и что с того? Я беспомощен. Мне нечем обороняться. Ты пришла упрекать меня? Так давай, упрекай! Скажи, что я ничтожество, что я бесчестный ублюдок, что я должен выйти за порог и умереть, как и подобает…

— Разве я говорила такое?

Мягкость ее голоса поразила его. Касс опустил руки и посмотрел на Летицию, и выражение ее лица оставило его безоружным, а слова в один миг утратили назначение и смысл. Она воплощала в себе все, чего он когда-либо хотел, чего мог хотеть, — и она досталась другому. Осознание впилось в его мозг так стремительно и болезненно, что у него подкосились колени, а к горлу подступила тошнота. Касс не мог заставить себя выйти к Охотнику, но он мог пережить ее смерть. Недостойная, низкая мысль. После такого лучше погибнуть.

— Я знаю, что верно, — проговорил он, отчаянно цепляясь за ошметки того благородства, которое когда-то у него было, — но то, что происходит сейчас, ужасно неправильно. Я люблю тебя. Пожалуйста, не уходи.

— Я поставлю все на свои места, — сказала Летиция.

И отвернулась.

Касс стоял неподвижно, пока за ней не закрылась дверь, а после шумно выдохнул и рухнул на колени. Какое-то время Охотник будет занят госпожой ди Рейз, и он сможет выйти через заднюю дверь и продолжить побег, который рано или поздно закончится неудачей. Охотник настигнет его, он знал это без подсказок, но ему удастся выиграть время. Жизнь была бесценным даром, жизнь была у него одна…

И в то же время он знал, что не сдвинется с места. Он будет ждать, пока Охотник не встанет у него на пороге и не сообщит страшную весть. Боги редко славились милосердием и величием души. Касс весь дрожал внутри — и ничего не мог с этим поделать. Страх полностью подчинил его себе, когда сквозь него, как огонек в тумане, пробилась яркая мысль: в том сне Летиция ничего у него не просила.

Она его оплакивала; его, мертвого.

— Значит, вернулась?

Охотник не оказал ей теплый прием. Его лицо вообще не отражало никаких эмоций, как будто Летиция уже не была девушкой, а только холодным трупом, лежащим в грязи. По крайней мере, дождь прекратился, думала она, вперив взгляд в сумрачную гладь небес.

— Ты всерьез считаешь, что пришла сюда по своей воле? В прошлом я думал так же. Что я в полной мере сознаю то, что делаю, что я властен над своими поступками. Но я ошибался. Боги предпочитают действовать через нас. Потому что это забавно или, может, они чересчур ленивы, — этого я не знаю. Тебя привели, — повторил Охотник, глядя в сторону.

— Это не имеет значения. И все же я благодарна тебе за заботу. Мой отец не сказал бы лучше.

— Я не хочу убивать тебя. Не сегодня, не здесь.

— Но приходится, — закончила она вместо него.

Револьвер перекочевал из кобуры в ладонь с такой скоростью, что девушка не успела и глазом моргнуть. Охотник выстрелил без предупреждения и прощальных слов, вокруг дула вспыхнуло оранжевое пламя, и пуля ударила Летицию в грудь, выбив из нее дух и отбросив далеко назад. Ее несколько футов тащило по грязи, перевернув на бок, и в расплывшемся, потемневшем мире не нашлось места мыслям о попранном достоинстве. В груди пульсировала тупая боль. Госпожа ди Рейз сильно приложилась затылком, но не потеряла сознания. Какое-то время она лежала неподвижно, прислушиваясь к ритму своего дыхания и ожидая, когда уйдет обморочная слабость. Летиция дышала часто и тяжело, но это была не агония. Она не могла понять, каким образом осталась в живых, пока в глазах не прояснилось. На обложке книги, придавившей ей левую руку, осталась круглая вмятина. В момент выстрела госпожа ди Рейз машинально прижала фолиант к груди, воспользовавшись им