кричал, а я лечил его и время от времени пускал сороконожек в рот, нос и анальное отверстие. Они изгрызли его внутренние органы, сожрали его мышцы, попробовали на вкус его мозг. Под конец, я видел перед собой кровоточащий кусок хнычущего мяса, исцелить которое не могло даже моё заклинание. Когда до окончания действия «Проклятия боли» осталась одна минута, кинувшиеся гончие сожрали его конечности, внутренние органы, туловище и голову. И даже когда от него осталась одна голова, он был жив, а я продолжал его лечить.
Через десять минут Патриарха схватили и распяли на том же самом месте. Когда я подошёл к нему, дав пару минут на размышления в одиночестве, он обратился ко мне с вопросом.
— Чего ты хочешь?
Теперь на меня смотрел не патриарх, а жалкая забитая тварь, только что вылезшая из помойки, куда её выкинули за ненадобностью.
— Это был… — я сделал паузу, и глаза его округлились в ужасе, — правильный вопрос. — Он непроизвольно вздохнул в облегчении. — Чего я хочу. Ведь ты с самого начала понимал, что я пришёл сюда не просто так. Что у меня есть причина и какой-то план. И несмотря на это ты бездумно кидал мне слова о том, что я ничего не добьюсь.
Я поднял руку с ещё одной сколопендрой, а он заплакал, сосредоточив на ней всё своё внимание. Я развеял заклинание, и оно расплескалось кровью, бессильно скатившейся с чёрной брони, не оставив на ней и следа. Теперь его глаза были прикованы ко мне. Оооо! Сколько в них было надежды. Надежды на то, что боли больше не будет. Именно этого взгляда я и добивался с самого начала.
— Ты пытался покорить этот мир. И я не имею ничего против этой затеи. Вполне нормальное желание слабого стать сильнее, подчинив себе окружающих. Но в своём стремлении к власти, ты извратил дар Кровавых Богов — истинных богов этого мира. — Патриарх непонимающим взглядом посмотрел мне в глаза, а потом там заплескался ужас. Если раньше это был ужас боли, то теперь его терзало что-то ещё более страшное. Видимо, он вспомнил какие-то истории, связанные с Кровавыми Богами. — Ты использовал круг возрождения для того, чтобы снабжать едой своих потомков. Ты взрастил их на мясе людей, которое раз за разом создавали сами боги. И потому, вы все не имеете права на существование.
Гоблин начал пытаться что-то объяснять, но я перебил его.
— Похоже, мой урок послушания не принёс ожидаемого результата. — Сбивчивое лепетание тут же прекратилось, сменившись смиренным вниманием. — Я знаю, что ты обладаешь абсолютной властью над своими детьми, и они не посмеют ослушаться тебя. — Он молча кивнул. — Мои гончие обладают одной прекрасной способностью. Они могут сожрать душу существа, если оно согласно с такой судьбой. Если душа гоблина будет очищена с помощью этой способности, он не возродится в круге, а пойдет на больший круг возрождения, чтобы с нуля начать новую жизнь, лишённую груза прошлых воплощений. Ты прикажешь всем своим детям умереть истинной смертью, будучи сожранными моими демонами. Я разрешаю тебе оставить в живых пятьсот гоблинов. Каждого из них демоны должны медленно сожрать заживо минимум двадцать раз. — На большее мне просто не хватило бы времени. — Когда в живых останутся лишь избранные тобой, вы все придёте к южным воротам города, чтобы принять мой дальнейший суд. Не смейте сопротивляться моим демонам, или я уничтожу вас всех до последнего. Всех пленников вы должны доставить к воротам города и передать на попечение стражников. Если кто-то не сможет идти — тащите его на себе. Все деньги и драгоценности вам надлежит взять с собой, когда вы отправитесь на мой суд. И я запрещаю вам и вашему роду есть мясо разумных существ отныне и вовек. А тот, кто ослушается этого приказа, сдохнет истинной смертью в диких мучениях. Да будет так по воле Кровавых Богов.
Раздавшийся звук удара огромного гонга был неожиданностью даже для меня. Боги услышали мои слова и подтвердили их, понял я. Патриарх лишь смиренно склонил голову.
— И я запрещаю тебе рассказывать что-либо обо мне ближайшие сто лет. — Согласный кивок был мне ответом.
По моей команде гончие отпустили свою жертву, и он тихо скрючился, потирая прокушенные запястья рук.
— Иди и выполняй волю богов. — Поторопил я его.
Патриарх суетливо встал и бросился к кругу возрождения, где гончие уже перестали жрать всех подряд и просто сгоняли появлявшихся гоблинов в кучу. Что-то их там слишком много. Непорядок, всю отчётность мне портят. Дикая усталость навалилась на меня, но я не мог позволить себе показать этого. Я — жрец Кровавых Богов. Мой вид должен внушать если не ужас, то уважение. Я молча сел на спину ближайшей гончей и попросил её отвезти меня к городу.
— Эй, патриарх. — Крикнул я со спины моего транспорта. — Тебе ведь нужно послать гонца в армию, чтобы остановить нападение?
— Да, мой повелитель. — Ответил он, глубоко склонившись. Глядя на него, все остальные гоблины пали ниц.
— Тогда объясни всё одному из своих подопечных, и я отвезу его к городу. Только выбери кого-нибудь полегче.
— Да, мой повелитель. — Похоже, это была первая фраза, которую он выучил в своей жизни. Что-то уж слишком легко слетала она с его уст, слишком подобострастными были интонации. Такому не обучишься за час, если до этого ты тысячу лет был правителем своего народа.
Я подождал, пока Патриарх не разъяснит политику партии одному из древних шаманов, и поинтересовался у гончей, как ей будет проще его везти: в пасти или на спине. В ответ мне пришёл извиняющийся образ погрызенного гоблина. Всё ясно, попробуйте донести куда-нибудь конфету, держа её во рту. Пришлось хватать гоблина за шкирку и сажать перед собой. Хорошо, что у меня фильтр воздуха работает, и запахов я не ощущаю. Судя по внешнему виду этого шамана, последний раз он мылся, когда его застал дождь в дороге. Плешь и уши были относительно чистыми, а вот шея и подбородок были покрыты отвратительными потёками. Заставить их ещё что ли мыться в качестве наказания? Или это и вовсе будет бесчеловечной жестокостью?
Дальнейший путь не отложился в моей памяти. Мы шли, потом бежали, потом, судя по скорости, летели. Под конец, я просто схватил гоблина и швырнул в толпу его сородичей. Убедился, что тот сумел пережить недолгий полёт и поехал дальше.
Стояла глубокая ночь, но город не спал. Он сиял огнями пожаров, сверкал вспышками заклинаний, гудел криками нападавших и защищавшихся. Где-то в центре всё ещё шёл бой,
