вдаль.
- Без сомнения, там будут опасности, - ответил Хуэй, - и приключения, и тайны, и чудеса, о которых мы можем только мечтать.
Он хотел добавить, что надеется на новую жизнь, свободную от войн, страданий и жестокости тех, кто жаждет только власти.
Мальчик ухмыльнулся, как будто все это было игрой, каковой она и была для человека его возраста. Хуэй хорошо помнил то время. Он чувствовал себя опустошенным. Жажда мести, которая была его постоянным спутником на протяжении стольких лет, больше не жила в нем, но и освобождения он не чувствовал. Никакого покоя. Его мать умерла, его брат тоже. Его отец наконец-то был отомщен. Но это ничего не исправило. Хави все еще не было. Любви, которой он изливал на Хуэя, все еще не хватало. И теперь в его жизни не было смысла. Он плыл по течению.
Как только Тау отошел, чтобы бросить камешки в водовороты на берегу реки, Хуэй спустился по настилу к причалу, где все еще шли лихорадочные приготовления к путешествию.
Фарид опирался на свой сучковатый посох, его каменное лицо было таким же непроницаемым, как и всегда.
- Есть какие-нибудь новости от разведчиков? - спросил Хуэй.
-Варвары мчатся к нам так быстро, как только могут, атакуя с двух сторон. Одна - с севера, из Асьюта, другая - из Эсны на юге, куда они уже проникли. Они разнесут нас на куски между молотом и наковальней – по крайней мере, таков план царя Салитиса. Я готов поспорить, что если бы ты стоял на крыше дворца Мемнона, то увидел бы приближающиеся облака пыли через три дня.
- Три дня, - задумчиво произнес Хуэй.
Смогут ли они завершить свой исход за это время?
Фарид искоса посмотрел на него, как будто мог прочесть его мысли.
- Я слышал, что Тан разработал план, чтобы выиграть больше времени.
- Что он может сделать?
- Рисковать собственной шеей и шеями своих людей. - Фарид пожал плечами. - Меньшего я от него и не ожидал. Кратас должен повести войска на север, чтобы замедлить продвижение гиксосов. Тан отправится на юг. Они сделают все, что в их силах, а затем сядут на корабли, чтобы присоединиться к нашему путешествию на юг. Если они выживут.
Хуэй почувствовал, как вздымается его грудь. Он не думал, что его восхищение генералом может стать еще больше.
И все же, когда он посмотрел вдоль западного берега, он понял, что поставлено на карту. Эти тысячи беженцев столпились за доками, ожидая, наблюдая за происходящим тоскующими глазами. Все они знали, что если их оставят здесь, многие из них умрут – от голода, от болезней, от мечей варваров. Другие превратятся не более чем в рабов.
- Как до этого дошло? Хуэй вздохнул. - Вечный Египет, бьющееся сердце цивилизации, исчез.
- Ничто никогда не заканчивается, - ответил Фарид.
Хуэй оставил пустынного странника изучать бешеную активность в доках и проложил себе путь среди крикливых мужчин, грузивших на корабли кувшины, корзины и тюки с продовольствием. Писцы стояли со свитками и кистями, делая пометки в описях. Квартмейстеры лаяли и указывали направления, подмастерьям давали подзатыльники, когда они не успевали.После мерзкой атмосферы, царившей в лагере беженцев в некрополе, Хуэй глубоко вдохнул пряные ароматы тмина и кориандра и фруктовые запахи масел.
Протолкавшись сквозь толпу, Хуэй вышел на более спокойный участок причала, где была пришвартована царская баржа. Рабы хлопотали на борту, следя за тем, чтобы судно было готово к приему царицы Лостры и принца Мемнона. Путешествие на юг будет трудным, и они будут плыть по неизведанной территории. Будут приложены все усилия, чтобы обеспечить царской семье все необходимые удобства и обеспечить безопасность обоих.
Некоторое время Хуэй сидел, прислонившись к груде тюков, под лучами утреннего солнца, пока не увидел знакомые лица, идущие из некрополя с группой сопровождающих царицы. Ипвет и Ахура отошли от остальных, когда увидели его.
- Лекарь позаботился о тебе? - спросила Ипвет, протягивая руку к царапинам на его лице.
Хуэй отстранился – они все еще болели.
- Какой бы яд ни использовала моя мать, он уже исчез, - сказал он. - Лекарь дал мне какую-то дурно пахнущую мазь, чтобы я мазал их на ночь.
- А шрамы останутся? - спросила Ахура. - Шрамы делают человека мужчиной, по крайней мере, так считали Сорокапуты.
- По словам этих негодяев, отсутствие зубов, глаз и пальцев делает человека мужчиной, - сказал Хуэй. - В таком случае, я счастлив, что не являюсь одним из них.
Ахура улыбнулась, честной улыбкой, свободной от холодности, которая когда-то поглошала ее. Ипвет была лучшей для нее. Хуэй не мог этого отрицать.
Он наклонился и прошептал: - Вам придется хранить вашу любовь в тайне на царской барже?
Ипвет и Ахура переглянулись.
- Половина приближенных царицы наслаждается обществом друг друга, - ответила его сестра с лукавой улыбкой.
Ее лицо смягчилось, и она обняла его. Хуэй был очарован ее проявлением нежности, и она обнималв его, казалось, целую вечность.
- Отец был бы так горд, увидев, каким человеком ты стал, - прошептала она ему на ухо, прежде чем отстраниться.
- Ты! Я хотел бы поговорить!
Хуэй посмотрел мимо двух женщин и увидел Таиту, спускающегося по сходням с царской баржи. Он вспомнил похвалу евнуха, когда ему показали тело Исетнофрет. Он поспешил сообщить Тану о заговоре и той роли, которую сыграл Хуэй в его срыве.
- С тобой все в порядке? - спросил Таита.
Хуэй почувствовал удивление. Мудрый человек никогда раньше не спрашивал о его самочувствии. И все же за этими словами скрывался целый мир, не так ли? Ранила ли его смерть матери и брата? Это было то, что Таита хотел знать. Хуэй был согрет этой заботой.
- Я здоров, - ответил он, - и тем лучше, что прошлое осталось позади.
Таита кивнул. - Давайте надеяться и верить в то, что ждет нас впереди. - Его лицо потемнело, когда он изучал колышущуюся массу отчаявшихся беженцев. - Каждый бегущий египтянин хочет быть частью исхода.
- У нас достаточно кораблей? - спросил Хуэй, глядя на мачты, покачивающиеся на берегу реки.
Таита вздохнул. - Я подсчитал, что у нас хватит
