Минут пятнадцать бедный Кирим прокалывал уши и вдевал серьги.
Воины вернулись на места, гордо блестя украшениями в ушах.
– Скорик! Подойди и преклони колено!
Молодой воин с блестящей серьгой гвардейца в левом ухе и покоящейся на перевязи забинтованной рукой, подбежал и преклонил колено.
– Скорик, ты проявил себя в обучении желторотых и назначаешься сержантом пополнения!
– Письменным указом о воинских регалиях его светлости сэра Александра Дрэгона, герцога Сапсанского по праву наследования, – громко зачитывал Понтий, – гвардейцам, удостоенным почетного звания сержанта герцогства Сапсанского, надлежит носить в правом ухе и не снимать под страхом смертной казни отличительный знак высокого положения и доблести – серебряную серьгу, изображающую щит с мечом!
– Кирим!
Поднаторевший ювелир мигом проколол парню ухо, повесив отличительный знак сержанта.
– Встань, сержант Скорик, и займи почетное место среди командиров!
– Мой лорд! – Парень вскочил.
– Рыцари, гвардейцы, сегодня мы принимаем в нашу дружную семью пополнение! Желторотые будут посвящены в воины, а пять человек заслужили почетное звание гвардейцев! Сержант Скорик, постройте пополнение! Сэр Трувор, к вам переходят три человека, сэр Тюрик, ваш отряд пополнят двое! Облеченные званием рыцарей, примите в воины и гвардейцы пополнение, пожаловав отличительные знаки гвардии и подчиненных отрядов! – скомандовал я, устало опускаясь на стул во главе стола.
Трувор, Тюрик, Эльза и Эрик, позвякивая новенькими шпорами, подошли к столу и приступили к процедуре принятия пополнения в воины.
– Письменным указом о воинских регалиях его светлости сэра Александра Дрэгона, герцога Сапсанского по праву наследования, – зачитывал Понтий, – желторотым, удостоенным почетного звания воина герцогства Сапсанского, надлежит носить в левом ухе и не снимать под страхом смертной казни отличительный знак доблести – серебряную серьгу, изображающую щит. Правое ухо до распределения по отрядам остается свободным!
– Ну и заварил ты кашу! – Адольф вальяжно положил тяжелую голову мне на колени и многозначительно взглянул желтыми бездонными глазами.
– А что прикажешь делать? Сэр Фридрих огромную свинью подложил с кольцом и ожерельем… Да и ты не предупредил. Как сейчас по-другому смогу отблагодарить верных людей? Ненавистная печать, символ мнимой власти и добытое в бою золото – вот и все, чем богат. Кроме этих бедолаг, сам видишь, сторонников нет, а во врагах, судя по надписи, – я потряс медальоном, – здешний император!
– Это да…
– Что – да?! Толкнул надеть проклятый перстень, хотел стать вампалом герцога, а не простого лейтенанта! Сейчас – пропадаешь на кухне!
– Ты и сам неплохо справляешься, – насупился Адольф. – Да и не могу я научить управлять людьми…
– Извини, был не прав, научил же летать…
– И многому другому обязательно обучу, вот вспомню…
– Все-таки я рад, что есть такой друг.
– Друг?
– Ну не слуга же?! Помнишь, я освободил тебя от рабства?
– Помню. А задумка с серьгами хорошая…
– Это не серьги, а знаки доблести и различия. В армии всегда были отличительные знаки. Странное дело, но люди любят дорогие мелочи, подчеркивающие статус. Видел бы ты моего комбата, звезды носил с таким видом, будто сам бог! Вот я и подумал: армия растет, рыцарей нет…
– Как нет, а ты?
– Да какой я рыцарь… простой лейтенант в своем мире.
– Был бы простым, не сидели бы здесь за столом…
– А я и сейчас не могу понять, как тут оказался. Одно знаю – делать нечего, придется идти до конца. Воспитали так. Не отступать и не задаваться.
– Воспитание истинного рыцаря, – подлизался Адольф, – с твоими знаниями и моими способностями у нас все получится… ваше величество! – Нагло блеснули рыжие глаза, и вампал, спасая от захвата ухо, юркнул под стол.
Зверь попал в точку, разбудив дремавшую назойливую мысль.
«Прямой наследник трона!» – вспыхнуло в сознании.
Весомое дополнение к огромному грузу проблем.
Воображение принялось рисовать неминуемую смерть.
«Куда я веду этих несчастных?» – думал я, глядя на светящиеся счастьем лица новоиспеченных рыцарей.
За разговором с Адольфом и в раздумьях я и не заметил – ритуал закончился, воины заняли места за столом и, роняя слюнки на еду, терпеливо ожидают, покуда герцог очнется.
– Мой лорд? – проговорила Эльза, увидев, что мой взгляд стал осмысленным.
И правда, что это я?!
– Всем вина! За победу! За рыцарей! – крикнул я и высоко поднял пузатый кубок, спуская с поводка притомившееся в ожидании веселье.
39
Вечер опустил серую вуаль сумерек на пирующий лагерь. Пламя факелов освещало ломившийся от нехитрой снеди стол. Куски жареного мяса, зелень, плошки с чем-то напоминающим суп, сыр, грубые лепешки – непритязательная, сытная еда, но до безумия аппетитно пахнущая. Пропустив пару кубков за новоиспеченных рыцарей, за гвардейцев, за воинов, за победу, я взял слово:
– Рыцари, гвардейцы, воины! Остался последний ритуал! Понтий! Кирим!
– Письменным указом о воинских регалиях его светлости сэра Александра Дрэгона, герцога Сапсанского по праву наследования, – торжественно заговорил Понтий, – рыцарям герцогства Сапсанского надлежит носить в левом ухе и не снимать под страхом смертной казни отличительный знак благородства и чести – золотую серьгу, изображающую щит с шестиконечной звездой!
Я повернулся, Кирим приблизился, и левую мочку пронзила короткая острая боль. В нос ударил запах самогона. Дезинфекция!
Ловкие пальцы ювелира вдели массивное украшение, непривычно оттянувшее ухо.
– В знак занимаемой должности командующего армией герцогства, сэру Александру Дрэгону, герцогу Сапсанскому по праву наследования, надлежит носить в правом ухе и не снимать под страхом смертной казни отличительный знак высокого рождения и доблести – золотую серьгу, изображающую щит с профилем волка в шестиконечной звезде, обрамленной венком победы! – торжественно закончил Понтий.
Правое ухо откликнулось болью и запахом самогона, потяжелев украшением.
Повисла тишина. Такого поворота событий не ожидал никто. Благородный по рождению добровольно проколол оба уха, приравняв себя к воинам!
«Вот ты сам себе присвоил генерала…» – подумал я, уставившись на блестевшее украшениями отражение в кубке.
– Слава герцогу! – закричала, вскочив Эльза.
– Слава! – взвилось над столом.
Я опустошил кубок. Терпкое вино, оставляя загорающийся след, прокатилось по горлу.
