явной угрозой. Просто невероятно, что под всем этим томительным влечением, которое мы друг к другу испытывали, таилась такая бешеная ярость. Всё это время высказаться хотелось не только мне, очевидно. Это должно было случиться рано или поздно, хотя и немного обидно, что это произошло именно сейчас.
— Разве это всё не одна сплошная грёбанная шутка? — спросил Дис. — Или ты серьёзно используешь меня как учебное пособие, чтобы в дальнейшем успешно трахаться со своим братом? Поэтому ты сейчас здесь? И на этих двоих ты уставилась лишь потому, что собираешься так же жадно сосать его член? — Я промолчала, напуганная его прямотой. — Ну, тогда смотри внимательно и запоминай. Это тебя ждёт в скором времени.
Я смотрела, но точно не ради Индры, а потому что теперь это было единственной причиной, по которой я ещё могла здесь оставаться.
— Ты жестокий, — прошептала я.
— Будь я жестоким, то не позволил бы тебе вести себя так беспечно и до сих пор думать, что со мной так можно. — Дис приблизился ко мне, спрашивая: — Я выгляжу, как тот, с кем так можно? Когда мы только встретились, я показался тебе парнем, который всё стерпит? С чего ты взяла, что меня позволено использовать по-всякому? Эй. Я что, похож на шлюху?
Он ждал ответа, хотя это был самый риторический вопрос из всех, которые я когда-либо слышала. Дис казался мне сильнейшим мужчиной на свете. Никто не смел пренебрегать его мнением и чувствами без последствий.
— Какого чёрта я тебе это до сих пор позволяю? — спросил он сам у себя. — Только потому, что это весело, конечно.
— Не смейся, — повторила я тихо, боясь на него взглянуть.
— А что мне тогда делать? Страдать? Впадать в крайности от неразделённой любви? Сходить с ума от ревности? Просить тебя остаться со мной? — Он мрачно усмехнулся. — Ты этого хочешь? Чтобы я умолял?
Об этом было глупо спрашивать. Я наблюдала за ним, когда он «гостил» в Тавросе, так что отлично знаю, насколько гордым он может быть.
— Останься со мной, — прошептал Дис внезапно вопреки сказанному, и я настороженно замерла. Это уже не было похоже на насмешку. Но и правдой быть не могло. Просто не могло… — Останься. Слышишь? На любых условиях. В какой угодно роли. — Он наклонился ко мне, продолжая вкрадчиво: — Разве быть главой Децемы хуже, чем женой Индры? Или он подкупил тебя ещё чем-то? Что он тебе обещал? Себя? Самого Иберию в услужение? Таврос? Со временем я дам тебе и это. Я мог бы решить всё за тебя, как твой жених, но мне важно, чтобы ты выбрала меня. Этот выбор будет многое для меня значить, Эла. Я буду дорожить твоим доверием так сильно, что ты ни разу не пожалеешь, что доверилась мне.
Дис решил признаться мне под аккомпанемент грязного орального секса. Я молчала, шокированная его внезапной откровенностью.
— Ты сомневаешься? Тогда просто представь, что будет, если ты вернёшься в Таврос? Индра воспримет это как данность. Тебя будут упрекать там все, кому не лень, и твой брат — больше остальных. Ты всегда будешь для Нойран изгоем, а для него — бесправной собственностью. Приползя к нему с повинной, ты в очередной раз докажешь это, и в итоге вся твоя жизнь сведётся к потаканию его капризам. Этот мстительный ублюдок только и ждёт момента, когда сможет дотянуться до тебя и отыграться. Он никогда не простит тебе даже самого факта пребывания здесь. Ведь ты провинилась перед ним уже только тем, что не страдаешь прямо сейчас.
Я не отвечала, упрямо глядя перед собой, но вовсе не потому, что меня захватил сюжет фильма. По сравнению с тем, что происходило в реальности, пошлости по ту сторону монитора вообще не впечатляли.
— Или ты всё-таки страдаешь? — уточнил хриплым шёпотом Дис. — Тебе невыносимо находиться здесь, м? Ища его снисхождения, ты расскажешь, каким мучительным было моё общество? — Он протянул руку и задел пальцами мои волосы. — Я шантажировал, угрожал и принуждал тебя к немыслимым вещам.
Да уж, это точно. Даже изобретательный на пытки Индра мог бы позавидовать воображению Диса и его методам.
— Но ведь это меньшее, что он мог ожидать, отпуская тебя сюда, — заметил Десница, играя с моим выбившимся из небрежного пучка локоном. Он ещё даже толком не прикасался ко мне, а я уже не могла думать ни о чём другом. — Я целовал тебя на глазах у твоего жениха. Неужели он не догадывался, что будет, если я заполучу тебя в своём доме? Мне казалось, я доходчиво объяснил это твоей семье.
Он неожиданно рассмеялся, вспоминая:
— У них были такие лица, ха… Что поделать, я просто не мог спокойно уйти в тот раз. Хотя от меня ведь такого не ожидал даже Паймон. Старик не понимал, зачем я провоцирую врага в его же логове. Этот мир достался нам ценой стольких жертв, а я его за каким-то чёртом расшатываю. Я ведь не такой. Как я вообще могу заглядываться на женщину Нойран, когда выжил чудом? Но дело в том, что я только о ней и мечтал все те три дня. — Наклонившись ко мне, Дис признался: — Я влюбился, как мальчишка. О чём ещё я мог думать, предоставленный сам себе? Мне было плевать, где я нахожусь. Какая разница, если не у тебя между бёдер?
Я вздрогнула, когда он мягко обхватил мою шею, будто желая поймать в ладонь робкий женский трепет, частую пульсацию под кожей. Я беспомощно закрыла глаза, чувствуя, как всё во мне медленно покоряется этому низкому, глубокому голосу.
— Ты — это вообще единственное, что могло бы примирить меня с Нойран. Так что ты должна была понимать, что предлагаешь, заикаясь о союзе. И кому ты этот союз предлагаешь. Я ведь не из тех, кто может однажды захотеть поладить с врагом. Я не ищу мира. Мир сделал бы меня слабым. Бесполезным. Поэтому я держался ото всего этого подальше: от отношений, планов на будущее и красивой жизни. Но увидев тебя на том побережье… я почувствовал себя таким обделённым. — Он опустил руку и медленно расстегнул верхнюю пуговицу на моей рубашке. Наверное, в тот момент я выглядела более доступной, чем когда стояла перед ним абсолютно голой. Едва ощутимое движение его пальцев, а я уже чувствую, как слабею, не в состоянии сопротивляться. — Если мир — это беспрепятственно смотреть, говорить, прикасаться, целовать и получать тебя каждую ночь готовую и жаждущую в своей постели — то я хочу его. Я стану самым
