большой скорости: поворачивая их, можно было разбудить людей и наделать шума. Все, что они могли сделать, - это держаться крепко и надеяться, что французы их не заметят.
Рейнджеры уставились на людей на берегу и ощупали свое оружие. Они были уже в двадцати ярдах от них. Их невозможно было не заметить - на таком расстоянии их могли выдать даже белки глаз.
По лодке Тео пробежала дрожь. Продвижение каноэ было остановлено так внезапно, что находившиеся в нем люди потеряли равновесие. Они внимательно наблюдали за землей и не заметили затопленного дерева прямо перед собой. Оно разорвало корпус лодки. Вода хлынула внутрь. Люди кричали и плескались, не обращая внимания на опасность. Когда французы услышали их крики, с берега донеслись ответные крики. Зажегся фонарь, и солдаты бросились к берегу, наводя ружья на ручей.
Люди, сидевшие в каноэ позади, увидели, что произошло. Они не могли спасти людей в воде - их собственные суда были уже перегружены, - но они поняли опасность с берега. Они открыли огонь. Залп смертоносных точных винтовочных пуль пронзил ничего не подозревающих французов. Некоторые падали, другие яростно стреляли в темноту.
Тео, ступая по воде, мог лишь беспомощно наблюдать, как рушится его план. Он не мог приказать своим людям прекратить огонь. Теперь, когда битва началась, они должны были довести ее до конца. Он был неподвижной мишенью в воде.
Он поплыл к берегу. Вокруг него гремели мушкеты и винтовки. Некоторые пули упали так близко, что он услышал шипение, когда горячий свинец встретился с холодной водой. Крики разрывали воздух между взрывами орудий. Он не мог сказать, с какой они стороны.
Люди в каноэ превосходили числом людей на берегу - и они стреляли с тех пор, как стали достаточно взрослыми, чтобы держать ружье. Они могли подстрелить крысу в темноте на расстоянии двухсот ярдов. За короткое время французские защитники были отброшены назад и уничтожены. Но какой ценой?
Тео выбрался на берег, мокрый, как собака. Его винтовка, патронташ и пороховой рожок были потеряны или бесполезны, хотя это было наименьшей из его проблем. Когда его люди сошли на берег, он быстро пересчитал их. Один был ранен в бедро, а у другого кровоточила рука. В остальном обошлось без жертв.
- Возьми двух человек и иди по тропинке обратно к форту, - сказал он Моисею. - “Если кто-то из французов сбежал, убейте их прежде, чем они успеют поднять тревогу. Тихо, - добавил он. Они находились с подветренной стороны от форта и на расстоянии доброй мили. Тео все еще смел надеяться, что звуки их стычки не донеслись до него.
Он посмотрел вверх и увидел огни, светящиеся на вершине утеса. Люди, стоявшие там лагерем, должно быть, слышали или видели вспышки выстрелов. Они не могли знать исхода битвы, но должны были приготовиться к худшему. Скорость и неразбериха были единственными преимуществами Тео.
- Бери все оружие, какое сможешь, - приказал он. Рейнджеры сняли с убитых французов мушкеты и патроны, а Тео тем временем обыскивал берег. Он нашел каменный уступ, который обнаружил в ту ночь, когда его схватили - и там, поднимаясь вверх по отвесной скале, была тропа.
К этому времени Моисей уже вернулся.
- “Кто - нибудь сбежал?- спросил Тео.
- “И да - и нет.- Моисей поднял два окровавленных скальпа. - “Они не поднимут тревогу.”
- “Тогда давай продолжим атаку, пока у нас еще есть надежда.”
Тропа петляла между валунами, а потом круто взбиралась на утес. Тео удивлялся тем людям, которые сделали ее, не говоря уже о том, чтобы тащить туда припасы. В некоторых местах она была чуть больше уступа. В других местах провалы были заполнены рыхлыми камнями, которые выглядели так, словно могли рухнуть в любой момент. Иногда Тео приходилось опускаться на четвереньки и карабкаться вверх по такому крутому склону, что он боялся упасть. И всегда ужас был от выстрелов с высоты наверху.
Он посмотрел вниз. Рейнджеры тянулись за ним, как узловатая веревка, тянувшаяся через скалу. Здесь не было ни места, ни укрытия. Один-единственный стрелок наверху мог бы пристрелить их на досуге.
До сих пор никто не бросил им вызов. Внизу Тео увидел ленту ручья, темную массу леса и огни форта вдалеке. Где-то еще армия Уильямса будет заряжать свои мушкеты и трогать свои счастливые талисманы. Некоторые из разведывательных рот уже начали свое продвижение к французским позициям. Он прибавил шагу, не обращая внимания на боль в усталых ногах.
- “Qui va?”- раздался голос из темноты.
Тео замер. Он внимательно оглядел дорогу впереди, пытаясь понять, откуда донесся голос. - “C'est Jacques” - сказал он как можно небрежнее.
- Что случилось? Мы слышали выстрелы.”
- Лодка с английскими солдатами пыталась подняться вверх по ручью. Мы оказали им теплый прием. Тео сунул руку в карман пальто и вытащил маленькую фляжку с бренди, которую держал в руке. Он встряхнул ее так, чтобы часовой услышал, как внутри плещется жидкость. - “Я пришел выпить за нашу победу.”
Часовой остался в укрытии. Но он, должно быть, замерз и испугался, а обещание выпить было слишком сильным, чтобы устоять. - Он поднял голову. Легкое движение, едва различимое в темноте. Достаточно, чтобы выдать свое положение.
Томагавк Моисея пролетел в воздухе и раскроил французу череп между глаз. Тео бросился вперед и перерезал ему горло, прежде чем тот успел вскрикнуть.
- “Возможно, он был единственным, - с надеждой прошептал Тео. Восточный горизонт скрывался за громадой горы, но рассвет был уже не за горами.
Каменные осколки вырвались из скалы рядом с его лицом. Они поцарапали ему щеку и рассекли лоб; одна чуть не попала в правый глаз. Он бросился на землю. Вторая пуля пролетела через то место, где он только что был, и ударилась о скалу, осыпав его еще большим количеством осколков.
- “Они видели нас, - сказал Моисей.
Спрятаться было негде. Утес был их единственным пристанищем для защиты. Тео пробежал несколько шагов к углублению в скале, где небольшой навес обеспечивал хоть какую-то безопасность. Он распластался на поверхности утеса. Он был в ловушке. Если он спустится вниз, то подставит себя под огонь солдат наверху. Если он попытается идти дальше по тропинке, то попадет под залп свинца.
Внизу рейнджеры начали оживленную перестрелку.
