Книга Психопомп - Александр Иосифович Нежный

Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168

имею. Они не поверят мне. Володя не поверит. А ну, скажет он, пойдем взглянем. Я крикну шепотом, ты что себе вообразил, негодяй! Закрой хлебало, скажет он и свою широкую ладонь с короткими толстыми пальцами, как печать, наложит мне на губы. Карандин прорыдал коротким, мучительным, сухим рыданием и, торопливо поднявшись, подошел к окну. Веяло прохладой; где-то на краю темно-фиолетового неба вспыхивали бледно-голубые молнии; слабые раскаты грома доносились оттуда. Подсвеченная фонарями, освещенными окнами, фарами проезжающих по опустевшим улицам машин, опустилась ночь. Подобно больному, огромный город стонал, метался и искал запекшимися губами каплю воды. Жар угнетал его; безобразные чудища мерещились; мертвецы, выходящие из своих могил; и с ног до головы покрытый шерстью человек, от поступи которого содрогалась земля. В детском доме, в спальне на тридцать кроватей, накрыв голову одеялом, плакал маленький мальчик и звал маму. Где же ты?! Отчего не идешь забрать меня отсюда? Наконец он заснул на мокрой от слез подушке, и во сне легкой тенью пришла к нему мама, прижалась щекой к его щеке и зашептала, что ее увезли в далекую страну, где растут чудесные сады, бродят диковинные птицы и добрые звери, светит ласковое солнце и шумит неподалеку синее море. И там мы с тобой встретимся, и ты увидишь другой мир, сияющий и прекрасный. Он взмолился и небу, и звездам, и всему мирозданию, чтобы по снисхождению к нему явлено было чудо, и Володя по пути попал бы под дождь, поскользнулся, оступился и сломал ногу. Может быть также перелом выставленной при падении руки. Или кошка, черный цвет которой виден под уличными фонарями, перебежала бы ему дорогу, мяукнула и, обернувшись, взглянула на него зловещими зелеными глазами. Какой человек не плюнул бы через плечо и не повернул бы назад. Нечисть. Впрочем, ему, кажется, все равно, что кошка, что собака, что вставшее перед ним привидение. Надежнее перелом. Ведь это так просто. Должно быть, десятки людей в мире в эту самую минуту ломают себе ноги, попадают под машину, насмерть разбиваются в авто и тонут. Или, к примеру, выпил лишнее, перегнулся через поручень балкона и полетел, взмахивая руками. Не выйдет, милый; зря машешь; ты же не птица. Глухой удар. Бездыханное тело. Или в лифте застрял. Самое безобидное. Без членовредительства. Повис между этажами. Давит на красную кнопку; сквозь шумы и потрескивания далекий – как с планеты Марс – голос диспетчера. Что там? – говорит этот марсианин. Ни туда ни сюда. Застрял. Делай что-нибудь, у меня срочная работа. Ага: человека убить у него называется срочная работа. Жди. Мастера буду искать. Ночь все-таки. Диспетчер! Диспетчер! Не помогай убийце. Сиди себе в лифте, Володичка, колоти в дверь, прыгай, как обезьяна в клетке, проклинай все на свете – но в наш дом сегодня ты уже не придешь. Что-нибудь в этом роде случится, и я спасен. Но непременно надо отплатить за расположение высших сил. Но как? Душу отдать? Нет, это в случае, когда помогает сатана. Но я к нему не обращался, к сатане; у меня была просьба к светлым силам. Поклянусь чем угодно; однако, я слышал, клятвы здесь не принимаются. Обещаю. Да. Обещаю ходить в церковь, подавать нищим, молиться, креститься и кланяться… Половина второго. Он заметался по комнате, уронил стул, с грохотом упавший на пол, и прислушался. Тихо. Он перевел дыхание. Его осенило. Отца разбудить. Я виноват перед тобой, папа; я призвал убийц по твою душу. Прости меня! Они сейчас придут и поскребут в дверь. Не открывай им! Они ждут у двери, ждут, когда им открою. Но я не открою. И ты не открывай! Зачем, зачем я это сделал?!

Было без трех минут два часа ночи. Как лунатик, он вышел из своей комнаты, побрел к двери и остановился возле нее. Чужое дыхание слышалось за ней. Он медленно поднял руку, снял цепочку, затем неслышно повернул ключ в замке и приоткрыл дверь. Не скрипнула. За дверью стоял Володя в синем спортивном костюме с красным ромбиком и буквой «С» на куртке, и с ним рядом – высокий, широкоплечий, с шеей борца, темноволосый человек. Карандин распахнул дверь, посторонился, давая им дорогу, и молча указал на комнату отца. Мама вдруг проснулась и позвала: Лавруша! Сережа! Карандин обмер. Да, мама, это я, отозвался он. Пить захотелось. Спи. Или показалось мне что-то, невнятно проговорила мама. Или сон… Мама затихла. Он махнул рукой. Идите! Отец храпел, забирая все выше и выше, простонал и умолк. Володя проскользнул в комнату Карандина-старшего и поманил за собой своего спутника. Отец глубоко вздохнул. Потом вдруг послышался глухой шум. Сдавленный стон прозвучал. Карандин зажал уши руками. Но и так он слышал чье-то тяжелое дыхание и громкий шепот Володи, ты держи его, держи! Оглушительная тишина наступила. Минут через пять они вышли, и Володя весело шепнул, комар носа не подточит.

12.

Все кончилось.

Наутро тихо плакала мама, приезжал врач, был участковый, за ним – похоронный агент и перевозка, забравшая тело отца. На взгляд сына, мертвый отец выглядел лучше живого – по крайней мере, смерть стерла с его лица брюзгливое выражение недовольства и раздражения, с которым он прожил чуть ли не всю жизнь. Карандин где-то читал, что в последнюю минуту перед человеком проносится вся его жизнь, и, может быть, с того момента, когда Володя вколол отцу смертельный яд, и до того мига, когда отцовское дыхание прекратилось и сердце перестало биться, – в эти считаные секунды ускользающей жизни отец понял свою вину и попросил у сына прощения. Эта мысль успокаивала, и его на время покидало томящее сердце тяжкое, как чугунная плита, чувство вины. Было бы, наверное, еще легче, если бы он мог открыться кому-нибудь, рассказать все как было и шепнуть, а знаешь, так получилось, я отца убил. Нет, не своими руками, убийц я нанял, но ведь это все равно, не так ли? И дверь им открыл в середине ночи, и указал комнату, в которой спал отец. Они вошли и убили. Но можно было признаваться в каких угодно преступлениях – в краже бумажника, например, в ограблении, в обольщении девочки тринадцати лет, бес попутал, но ведь ты знаешь, какие они сейчас, в пьяной драке с членовредительством – право, можно было сознаться во всем, а о драке кто-нибудь мог бы даже одобрительно отозваться, ну, ты, старик, молодец, держишь порох сухим, – только не в этом. К тому же незачем обманывать себя. Не простит. Подобный ему человек никогда и никому не

Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168