Там же и высушили. А после того, как затолкали в новую «подарочную упаковку», отвезли на аэродром и, последовав совету Виталия Михайловича, загрузили в багажный отсек, согласившись, что перелет до Читы «язык» как-нибудь переживет. Потом попрощались с Тверитиновым и механиком-водителем, поднялись на борт «Стрибога» и разделились: мужики ушли в салон-гостиную, женщины — в спальню, принимать душ и все такое, а я отправился в кабину пилотов. Выяснив, что все необходимые разрешения уже получены, дал команду взлетать и заглянул в закуток стюардессы. Там попросил Олю организовать нам трапезу поплотнее и сразу же сделал заказ, а потом сдвинул в сторону дверь в салон-гостиную и услышал завершающую часть монолога Тёмы:
— …кто им мешал не вылезать из рейдов?
— О чем речь? — спросил я.
Ясень, расположившийся на диване, поскреб ногтями чешуйки на щеке и пожал по по-человечески широкими плечами:
— Секач веселится. По его мнению, если наши «домоседы» увидят этот самолет и узнают, что он принадлежит тебе, передохнут от зависти. Кстати, ты в курсе, что они на тебя уже смертельно обижены?
Я прошел к ближайшему свободному креслу, сел, положил руки на подлокотники и отрицательно помотал головой:
— Неа. А за что?
Николай Петрович презрительно усмехнулся:
— Причин достаточно. Во-первых, ты обговорил с Императором условия возвращения общины в Большой Мир, не посоветовавшись с экспертами по всему и вся. Во-вторых, не продавил ни одного высшего ордена России для выдающихся государственных и общественных деятелей, хотя у нас таких, оказывается, полно. В-третьих, не поделился накоплениями с личностями, подарившими тебе возможность выжить, вырасти и научиться воевать с корхами на равных. В-четвертых, скрывал Императрицу от тех же личностей, тем самым, лишив их возможности завоевать ее уважение и сделать карьеру при дворе Долгоруких. В-пятых, заставил общину дать никому не нужную клятву, то есть, оскорбил недоверием всех засечников. В-шестых, намеренно принес слишком мало аэростатов, дабы народ, измучившийся от жизни под невыносимым давлением магофона иного мира, перегрызся за право улететь в Большой Мир в первой партии. И, в-седьмых, наверняка поучаствуешь в торжественном награждении, причем вместе со своими женщинами, хотя в списке, утвержденном Советом, вас нет.
— А тут еще и свой самолет имеется, верно? — спросил я, не без труда задавив мутную волну бешенства, накатившую из глубины души, увидел подтверждающий кивок и поймал мысль, мелькнувшую на краю сознания: — Народ, может, их чуток повоспитывать? Скажем, сообщить, что твари нашли поляну, с которой стартовали аэростаты, поэтому вторая партия улетит к Стене с другой, расположенной значительно дальше, и устроить ей веселую трех-четырехчасовую ночную прогулку по буеракам?
Глава 21
12 сентября 2112 г.
…Очередная развеселая ночка закончилась в восьмом часу утра, и я, наскоро ополоснувшись и чисто символически перекусив, активировал новое заклинание школы Разума с говорящим названием равнодушие, взбодрил себя и своих женщин восстановлением, вывесил в центре гостиной «зеркало» и перешел из убежища во вторую спальню Боярского номера, с недавних пор используемую в качестве пыточной. Увидев наши замученные лица, матушка со Степановной, развлекавшие «клиента» последние пять с лишним часов, назвали нас маньяками, коротко рассказали о своих достижениях и свалили. Все туда же, в Дагомыс. «Бабка» — отдыхать от работы с сознанием китайца, а моя родительница — мыться, переодеваться, приводить себя в порядок и все такое.
После их ухода Язва и Бестия покосились на «языка», пребывавшего в бессознательном состоянии, попадали в кресла, все еще хранящие тепло тел покинувших нас женщин, взяли со подлокотников портативные терминалы и занялись доработкой почти готового фильма. А я подошел к кровати, изучил состояние организма «пациента», влил Природу в те места, где ощущал ее нехватку, привел пленника в сознание и принялся прогонять по всему списку вопросов, заботливо подготовленных старшими. А для того, чтобы ответы, не дай бог, не забылись, записывал беседу на микрокамеру, предусмотрительно закрепленную на люстре еще до ухода на «перерыв».
После мотивирующего воздействия Софьи пленник пел так, что можно было заслушаться. Само собой, если бы обсуждаемая тема в принципе могла радовать. Впрочем, я все равно увлекся, поэтому на возвращение матушки среагировал лишь самым краешком сознания. Тем самым, которым привычно контролировал окружающий мир чувством леса. Потом, помнится, прикрыл глаза, отвечая на ее ласковое прикосновение к плечу, прижал щекой руку, начавшую разминать трапеции, а через какое-то время подобрался, так как заметил приближение целой группы ярко светящихся силуэтов. И поделился с дамами своими наблюдениями:
— К нам, кажется, ломятся незваные гости!
— В восемь пятнадцать утра? — «удивленно» спросила Даша. — А вдруг мы еще дрыхнем или усиленно наводим красоту, готовясь к торжественному награждению?
В этот момент самый первый силуэт остановился возле двери в наш номер, и из прихожей раздались мелодичные переливы звонка системы контроля доступа.
— Гляну, кого там принесло… — недовольно буркнула моя родительница, вышла из спальни и исчезла. Совсем ненадолго: «повоевав» с гостями, но «не сумев отправить их восвояси», привела их к нам!
В момент появления на пороге двух Императоров и их доверенных телохранителей я выслушивал очередной ответ пленника, поэтому, услышав тихий шелест открывающейся двери, скосил на нее взгляд и, узнав государя, сложился в уважительном, но ни разу не подобострастном поклоне. А на его венценосного спутника даже не посмотрел. Ибо был зол до невозможности.
— Доброе утро, Ратибор Игоревич! Доброе утро, дамы… — поздоровался самодержец и объяснил причину столь раннего визита: — Прошу прощения за то, что заявились в гости в такую рань, но у нас возникла довольно серьезная проблема, требующая незамедлительного решения. А принять единственно верное решение без консультации самых опытных специалистов по Той Стороне, имеющихся в нашем распоряжении, не представляется возможным. Кстати, не расскажете, чем вы занимаетесь?
— Доброе утро, Владислав Мстиславович! — отозвался я. — Монтируем мини-фильм, который собираемся выложить в Сеть эдак за час-полтора до начала церемонии.
— Как я понимаю, этот фильм имеет к ней самое непосредственное отношение, верно? — спросил он, неспешно подошел к кровати, посмотрел на лицо пленника и нахмурился: — Ратибор Игоревич, я надеюсь, этот человек не является подданным глубокоуважаемого Лю Фаня и, соответственно, нашим союзником?!
— Союзником?! — желчно переспросил я, повелительно шевельнул рукой, и Бестия вывела на экран телевизора заставку, с которой должен был начинаться «мини-фильм». — Государь, посмотрите, пожалуйста, собранные нами материалы, и тогда все вопросы отпадут сами собой!
Пятиминутное вступление, в котором два закадровых женских голоса рассказывали настоящие причины возникновения Червоточины, показывали фотографии из архивов Базы и описывали ту часть деятельности корхов, о которой обыватели не знали ровным счетом ничего, Императоры посмотрели с вежливым интересом. В том же
