Он уперся в раковину руками и наклонился к зеркалу.
— Возьми себя в руки, — приказал он себе.
Алекс закрыл глаза и принялся вспоминать любовные сцены, которые пришлось сыграть за эти годы: как он прижимал и убирал руки с груди красивых женщин, как его губы ласкали их гладкую кожу… Он умел вести себя естественно перед операторами, режиссерами, реквизиторами и рабочими сцены. Но наедине с женой, без включенных камер и зрителей, боялся сделать что-нибудь не так. Откровенно говоря, ни одна женщина не доставляла ему таких ощущений, как Касси. За ее прикосновениями не было скрытых мотивов, она отдавала всю себя и любила его просто потому, что он — это он.
Он собрался с духом и открыл дверь ванной комнаты. Касси сидела на кровати, откинувшись на подушки, натянув на обнаженные плечи одеяло. Оно дрогнуло, когда она от волнения сжала пальцы ног.
— А я уже подумала, что ты утонул, — сказала она.
Алекс засмеялся и присел на край кровати.
— Чем я заслужил тебя?
Касси ответила ему дерзкой улыбкой.
— Тебе просто очень, очень повезло.
Она протянула руку, чтобы прижать его к себе, и одеяло соскользнуло у нее с груди. Алекс едва успел заметить молочно-белую кожу и темные вытянутые соски, как тут же набросился на нее.
— Боже мой, как же ты хороша! — прошептал он в губы, запустил пальцы ей в волосы и поцеловал, приказывая себе не спешить.
Но руки Касси легли ему на талию и развязали полотенце. И, не успев сдержаться, он вошел в нее и закричал. А после, раздавленный, упал ей на грудь.
— Прости, — чувствуя себя пятнадцатилетним мальчишкой, сказал он.
Касси погладила его по голове.
— Приятно знать, что ты нервничал еще больше меня.
Она приподняла бедра, и он уложил ее на бок, чтобы было удобнее.
Он смотрел на ее тело, все еще в послеродовых растяжках, и отвисший живот.
— Я толстая, — заявила она.
— Ты красавица, — возразил Алекс и провел рукой по ее бедру. — Этим… вообще можно заниматься?
Касси засмеялась.
— Уже поздно спрашивать, тебе не кажется?
Алекс покачал головой.
— Нет, я имею в виду… Тебе не больно?
Касси встретилась с ним взглядом, и он понял, что в этом вопросе кроется более глубокий смысл, чем он в него вкладывал.
— Нет, — прошептала она. — И тебе больше не будет.
Она почувствовала, что Алекс зашевелился, и провела пальцами по его животу, но он нежно отвел ее руки к голове.
— Нет, позволь мне, — попросил он.
Он стал любить ее, сантиметр за сантиметром, и на этот раз она сгорала изнутри. Когда он вошел в нее, Касси на мгновение увидела основу своей жизни: не было ни дома, ни «Оскаров», ни Коннора. Не было ни старых тайн, ни остатков боли. Были только Касси и Алекс. Она вспомнила, как Алекс Риверс разбудил в ней то, о чем она и не подозревала. Она всегда будет его любить.
И трудно было представить, что в последние несколько месяцев она ни разу не думала об этих мгновениях.
Глава 26Голливуд всегда был по меньшей мере переменчив — не прошло и двух дней, как Алекс Риверс в очередной раз стал самой горячей новостью в городе. Вызрела его романтическая сказка с Касси в роли Золушки — теперь он был кинозвездой с семейными ценностями, человеком, готовым пожертвовать кассовым успехом и свернуть съемки, если это мешало ему проводить достаточно времени с женой. Неожиданно из запутавшегося в жизни изгоя он превратился в знаменитость, которую полюбила вся Америка, в публичную фигуру, которая всего лишь хотела быть обычным человеком.
И дом, и офис Алекса ломились от подарков Коннору. Здесь были бейсбольные рукавицы и погремушки, крошечные костюмчики от фанатов, золотые ложки и столовые приборы от «Тиффани» от руководства киностудий. В последние были вложены записки для Алекса, в которых говорилось, что они всегда были с ним. Ему пачками присылали сценарии. Герб Сильвер звонил по четыре раза в день, чтобы передать ему контракты на фильмы, в которых Алекса приглашали сыграть главную роль или выступить в роли режиссера. Алекс принимал подарки для малыша — ему нравилось наблюдать, как Касси их разворачивает, — и просматривал сценарии, но с подписанием очередного контракта решил все-таки подождать. У него были дела поважнее.
— Он улыбнулся, — как-то утром сказал Алекс, держа Коннора на руках. Касси улыбнулась и направилась в столовую. — Подожди. Я могу заставить его улыбнуться еще раз.
Касси отхлебнула кофе.
— Может быть, ты научишь его переворачиваться, пока я вернусь?
Алекс устроил малыша у себя на плече и беспечно улыбнулся.
— Может быть, — ответил он.
Он уже начал думать, что жена оказалась права. Он хотел пригласить няню — в конце концов, большинство пар в его положении, когда рождается ребенок, поступают именно так, — но Касси об этом и слышать не хотела.
— Не хочу, чтобы кто-то проводил с Коннором больше времени, чем я, — решительно заявила она, — и это не обсуждается!
Она подписала у Арчибальда Кастера заявление на годичный отпуск. Ее сердце не лежало к полевым исследованиям, особенно если ее будет отвлекать Коннор, к тому же кто-то уже читал ее курсы. Правда, Алекс уверял, что уже через неделю она передумает.
— Посмотрим, — ответила Касси. — Я знаю о соседних парках больше, чем все остальные.
Пока что все получалось. Бóльшую часть дня она проводила с Коннором в детской на полу, корчила ему рожицы и читала сказки, которые нашла в библиотеке. Откровенно говоря, единственная проблема заключалась в том, что, глядя на них, Алексу не хотелось уходить. Он стал брать сценарии домой и читать их в детской, где мог наблюдать за игрой жены и сына.
— Когда ты вернешься? — спросил Алекс.
Касси засмеялась и взяла куртку.
— А что? Чтобы ты мог накрыть на стол? — Она покачала головой и поцеловала его в щеку. — Ты превращаешься в настоящего домохозяина, Алекс.
Алекс усмехнулся.
— Мне никто никогда не говорил, насколько эта роль благодарнее.
Касси снова поцеловала его, на этот раз в макушку.
— За нее мало платят, — сказала она.
— Удачно вам с Офелией повеселиться! — пожелал Алекс.
Касси застонала.
— Она меня замучит за три часа. Представляешь, она спросила, действительно ли пребывание в Пайн-Ридж напоминает то, через что прошлось пройти белой женщине в «Танцах с волками»?
Алекс засмеялся.
— И что ты ей ответила?
— Никаких буйволов, много снега и плохая одежда.
Она покачала головой и пересекла гостиную, ловко обогнув горничную, которая несла стопку скатертей, а когда оказалась у двери, то обернулась и негромко спросила:
