из-за раковины, где его держали на случай неисправности водопровода. Он вытащил гаечный ключ через несколько секунд после того, как поставил на место решетку, прикрывавшую слив на полу, а решетку он поставил на место всего несколько секунд спустя после того, как услышал, что открылась дверь в подвал и послышались приближающиеся шаги. Он поторопился. Решетка неплотно встала на место. Если бы кто-нибудь споткнулся о нее…
Карелла продолжал идти к раковине.
Он прошел в четырех дюймах от металлической решетки, закрывавшей слив. Если бы он коснулся ее ногой, он бы обратил на нее внимание и, скорее всего, нагнулся бы, чтобы рассмотреть ее, и тогда ему размозжили бы голову гаечным ключом. Но он прошел в четырех дюймах от решетки, прикрывавшей слив, ничего не задел, не нагнулся, чтобы рассмотреть решетку, и поэтому голова его уцелела. Он заглянул в раковину, подошел к стиральной машине, открыл дверцу и заглянул внутрь, сам не зная зачем, вздохнул и уперся руками в бока. Снова вздохнул.
Человек в темноте ожидал.
Карелла пожал плечами и пошел к лестнице. Он поднялся наверх, погасил свет, когда стоял на второй ступеньке сверху, открыл дверь, вышел из подвала и закрыл дверь за собой.
Человек, стоявший в темноте возле раковины, не двигался.
Он ждал.
Он решил сосчитать до ста и потом выйти. Да, он сосчитает до ста и потом снова поднимет решетку со слива, просунет руку и достанет «это». Он точно знал, где «это» застряло — на ровной плоскости слива, от которой он шел под уклон к отверстию в полу, куда стекала вода. Он сосчитал до ста, чтобы убедиться, что фараон не вернется. В первый раз он думал, что тот уже ушел, он ведь видел, как тот выходил из здания. На этот раз он подождет подольше.
Он считал медленно и дошел до пятидесяти семи, как вдруг дверь под лестницей в подвал открылась и другой полицейский спустился в подвал.
Другой полицейский был в форме.
Другого полицейского звали Ральф Кори, у него были свои причины прийти в подвал этим утром, и он не имел ни малейшего представления о том, что четыре дюйма будут стоить ему жизни. Кори ждал возможности спуститься сюда с тех самых пор, когда Карелла разговаривал с ним в понедельник на прошлой неделе, но в подвале все время кто-нибудь находился: либо ребята из лаборатории, либо полицейские фотографы, либо репортеры из газеты, все, кому не лень. Кори очень нужно было попасть в подвал, потому что Джордж Лэссер платил ему двадцать пять долларов каждый раз, когда в подвале шла игра в кости. Десять из них Кори распределял между своими подчиненными на участке, а пятнадцать оставлял себе. Но после разговора с Кареллой Кори вспомнил об одной привычке Джорджа Лэссера, и именно эта привычка вызвала у него желание поскорее попасть в подвал. Он вспомнил, как однажды в тот день, когда вечером должна была состояться игра в кости, он собирался поговорить с Лэссером и, когда спустился с лестницы в подвал, увидел, что тот, стоя возле верстака, записывает какие-то цифры в маленькую черную записную книжку. Как оказалось, Лэссер просто подсчитывал деньги, полученные за дрова, и Кори вчистую забыл об этом, и не вспоминал до прошлого понедельника, когда Карелла начал завинчивать гайки. Именно тогда Кори вспомнил про эти цифры, записанные в маленькую черную записную книжку четким, старательным почерком Лэссера, одна под другой аккуратным столбиком:
М-с Джермен (кв. ЗВ, 4111) 2,00 долл. 15/12
М-с Альбертсон (кв. 1А, 4111) 0,50 долл. 19/12
М-с Кармайкл (кв. 4А, 4113) 6,00 долл. 22/12
М-с Динарго (кв. 2Б, 4113) 4,00 долл. 22/12
И тогда Кори с тревогой подумал, а что, если аккуратный, дотошный Джордж Лэссер, который записывал все эти грошовые платежи за дрова — два доллара, полдоллара, шесть долларов, — вдруг Джордж Лэссер вел также запись расходов, особенно когда речь шла о сумме в двадцать пять долларов, всякий раз, когда должна была состояться игра в кости. И он подумал, нет ли в этой черной записной книжке странички, на которой мелким, четким почерком Лэссера записано:
Кори 25,0 долл. 7/11
Кори 25,0 долл. 16/11
Кори 25,0 долл. 4/12
Кори провел рукой по стене, ища выключатель, не нашел и решил, что, наверное, здесь висячая лампочка и шнурок. Он протянул руку повыше, задел рукой лампочку, задержал ее, чтобы она не качалась, нашел шнурок и, дернув за него, зажег свет. ’.
В подвале царила тишина.
Он видел, что Лэссер делал записи в записной книжке на верстаке. Туда он и направился.
Он служил полицейским слишком долго, чтобы не почувствовать, что в подвале произошло что-то странное. Буквально с первой минуты какое-то шестое чувство подсказало ему, что произошло нечто странное, от чего мурашки пошли у него по спине, но он не знал, что это такое, пока не подошел к верстаку. С первого же взгляда он обнаружил, что в ровном ряду банок и жестянок на средней полке одной не хватает, и он подумал, а вдруг именно в этой банке — или что там еще стояло — Джордж Лэссер хранил свою маленькую записную книжку. Мурашки бегали у него по спине. Ральф Кори нюхом чуял опасность, он чуял смерть, но он думал, что чует лишь перспективу изгнания из полиции. Он думал, что сильный запах, который бил ему в нос, это запах страха при мысли о том, что раст- реклятый Гроссман в своей лаборатории сейчас разглядывает черную книжку, в которой записано, сколько уплачено некоему Кори, и что итальяшка Карелла быстро сообразит, что к чему.
Кори попятился от верстака. Во рту у него сразу пересохло. Уголком глаза он заметил раковину в дальнем кругу света, повернулся и пошел к ней. Когда он приблизился к раковине, он задел носком ботинка край решетки, прикрывавшей слив, и чуть не упал.
— Что за дьявольщина! — воскликнул он громко и нагнулся посмотреть, обо что споткнулся. Сквозь прутья металлической решетки он увидел, что какой-то предмет лежит на ровной плоскости цементированного слива. Свет падал на этот предмет, и он поблескивал. Кори пришло на ум, что это монета. Половину своей жизни он прослужил в полиции, постоянно беря деньги, и, черт побери, похоже, что ему опять привалили деньги. Если бы он протянул руку так же быстро, как протягивал ее за взятками на всем протяжении своей карьеры, если бы он нагнулся на несколько секунд быстрее, то его голова находилась бы на четыре дюйма ниже к тому времени, когда обрушился гаечный ключ. Но
