рода будет встреча. Едва ли Клавдий распахнёт блудному подданному отеческие объятия…
Ларс сжал губы.
– Я понимаю, чем ты рискуешь, – сказал он, – но не привези я тебя сюда, ты бы не выжил. Моих талантов к врачеванию точно не хватило бы, чтобы тебе помочь.
Лексий провёл рукой по лицу. Голова болела какой-то гулкой, пустой изнутри болью.
– Ты спас меня, – напомнил он. – Я этого не забуду. И не смей просить у меня прощения.
Он глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями.
– Когда Клавдий ждёт меня к себе?
– Завтра к полудню, – сказал Тарни. – Он повелел было доставить тебя, как только ты очнёшься, но я сделал непреклонное лицо и объявил, что они себе там как хотят, а я не позволю трогать больного до утра. И знаешь что? Он послушался! Наверняка из-за одной только оторопи, но!.. – он вполголоса рассмеялся. – Айду, дома бы точно не поверили…
Ещё бы.
– И сбежать мне не удастся, да?.. – рассеянно проговорил Лексий, размышляя вслух. Встреча с его царским величеством не привлекала. Вообще. Если честно, будь один непутёвый маг сейчас в более тесном контакте с реальностью, перспектива повергла бы его в ужас. Ух, вспомнить бы, что там по сильванскому законодательству полагается за государственную измену…
Тарни и Ларс обменялись странными взглядами.
– Если у тебя есть причины считать, что это единственный выход, – наконец сказал Ларс, – то, чисто теоретически, может быть…
Лексий посмотрел на них, сначала на одного, потом на другого.
– Я здесь под вашу ответственность, так? – догадался он. – Но вы, конечно, не хотите, чтобы Клавдий меня казнил, поэтому не станете меня останавливать, если я попытаюсь улизнуть… – он шумно выдохнул. – Ох, про́пасть. Не бойтесь, никуда я не денусь. Я не такой подлец и трус, чтобы подставлять ваши головы под удар вместо своей…
– Ещё бы ты попробовал! – едко фыркнул Элиас. – Айду, парни, неужели вы с ним заодно? Чего вы так с ним носитесь? Он предатель!
– Помолчи, – негромко велел Ларс, и, странное дело, Элиас подчинился.
Халогаланд вздохнул и сжал пальцами переносицу.
– Послушай, Лексий, – сказал он, – я не буду спрашивать тебя о том, что ты забыл там, в лесу, и о том, где ты пропадал всё это время… Это твоё дело. За других говорить не имею права, но я всё ещё считаю нас друзьями, поэтому мне хватит твоего честного слова. Обещаю поверить в то, что ты скажешь. Серьёзно, даже мысли читать не буду. Слово волшебника. Просто ответь: ты желаешь Сильване зла?
Лексий не отвёл взгляда. Даже не моргнул.
– Нет, – сказал он без колебаний, и это была чистая правда. Ларс мог бы заглянуть к нему в голову – хотя бы тут скрывать Лексию было нечего.
Но Халогаланд сдержал обещание просто взять и поверить.
– Вот и славно, – улыбнулся он. – В таком случае, добро пожаловать домой.
Лексий вдруг почувствовал, что у него даже нет сил ответить ему улыбкой. Он тяжело вздохнул, закрыл глаза и откинулся на подушку.
– Всё, хватит, – сказал Тарни. – Дайте ему отдохнуть. Обо всём остальном завтра договорите.
Погружаясь в тяжёлый сон, чёрный, как озёрная вода, Лексий успел подумать о чём-то ужасно важном, но уже не сумел ухватить, о чём.
Когда он проснулся снова, в безлюдную комнату заглядывало серое утро. Голова оставалась всё такой же тяжёлой, но хотя бы болеть перестала. Заставить себя подняться было настоящим подвигом. Он сел, спустил ноги с кровати, провёл рукой по встрёпанным волосам… Ну же, маг его величества царя славной и доблестной Сильваны, возьми себя в руки! И причешись, что ли. Правда, зеркала в доме, кажется, нет – только кровать, стол да лавки…
Почему-то Лексий заранее знал, чью упрямую спину он увидит, выйдя на крыльцо. Услышал случайно, наверное.
– Спасибо, – коротко сказал он, протягивая Элиасу его плащ.
Волшебник взял его, не глядя. Благодарность, кажется, и вовсе пропустил мимо ушей.
– Я здесь только затем, чтобы проследить, что ты не попытаешься дать дёру, – сообщил он.
– Само собой, – устало согласился Лексий и отвернулся, чтобы уйти. В конце концов, нужно было выяснить, куда именно ему до́лжно явиться к полудню…
Стояла неприятная, гниловатая оттепель. Гнетуще низкое небо спрятали тучи; отвратительный ветерок, которым тянуло между бревенчатых домов, был не тёплым и не холодным. Как раз идеальный день для того, чтобы откатиться на два года назад, в те далёкие дни, когда Бран забавлялся, глядя на своих нелепых учеников, не способных находиться друг другом в одной комнате… Так смешно. Лексий в последнюю очередь ждал, что ему будет жаль, но если Элиас так хочет… Что ж, пожалуйста. Поступайте как знаете, господин бастард.
– Ки-Рин!
Лексий оглянулся.
– Ты что, собираешься явиться к его величеству в таком виде? – язвительно осведомился Элиас. – Ты вообще себя видел? В гроб и то краше кладут.
Как всё-таки хорошо, что Бран научил их контролировать свой гнев.
– Ну спасибо, – фыркнул Лексий без особого чувства. Да отвяжись уже, честное слово, и без тебя тошно…
– Тебе надо поесть.
Лексий, который уже двинулся было прочь, замер на середине шага.
Это было как в тот день в библиотеке. Когда их было только трое – два ки-Рина и Скриптор Каллиопейский, – и Лексий впервые в жизни услышал, что этот парень умеет разговаривать как человек.
– Я серьёзно, – сказал Элиас. – Пойдём завтракать.
Лексий улыбнулся.
– Ну раз уж ты приглашаешь…
По пути им не попалось ни души, хотя где-то поодаль ржали лошади. Местечко смахивало на обычную деревню, только вот её жители куда-то делись. То ли поспешили подобру-поздорову убраться с дороги у войны, то ли получили приказ освободить жильё для армии… Один из домов, из трубы которого многообещающе валил густой дым, оказался чем-то вроде столовой. Длинные столы пустовали – похоже, время завтрака уже закончилось, а до обеда было далеко. Человек над большущим котлом посмотрел на припоздавших гостей с неодобрением, но они всё же получили по тарелке степнячки с мясом – к своей гордости, Лексий давно уже, забывшись, по старой памяти не называл её гречкой…
Удивительно, до сего дня он и не знал, что горячая еда может действовать как самый настоящий эликсир жизни. После третьей ложки Лексий наконец перестал чувствовать себя утопленником. Даже аудиенция у Клавдия и та на минутку перестала слишком его тревожить.
Какое-то время они ели молча, а потом Элиас отложил ложку.
– Послушай, – сказал он, не глядя на Лексия, – мне как-то даже странно говорить такое, но, чтобы ты знал, смотреть на твою казнь не доставит мне никакой радости. Так что ты уж постарайся как-нибудь
