дымоход? - Она будет находиться в моей комнате до тех пор, пока не закончится разбор завалов и уважаемые таумати не предоставят хотя бы какие-то весомые доказательства ее вины.
В его комнате.
Я мысленно громко раздраженно выдыхаю, потому что он только что фактически не оставил никаких вариантов всем присутствующим, кроме как окончательно убедиться, что мы с ним, черт подери, любовники!
— Это нарушает устав, - рокочет ректор, - потому что самым прямым образом указывает на то, что тип вашего… общения, выходит за рамки взаимоотношений, разрешенных между студенткой и преподавателем.
— Разве? Преподавателям запрещено защищать студентов, которых несправедливо обвиняют непонятно в чем? - Кайлер откровенно издевается над попытками обвинить его в том, в чем он сам только что признался. - Разрешите напомнить о пункте правил, который обязует Аринг-холл в лице его администрации и всего персонала, обеспечивать студентам защиту и безопасность, а так же доступ к знаниям. Я всего-лишь прилежно исполняю свой долг. Или никто из присутствующих не потрудился прочесть то, под чем ставил свой росчерк кровью?
Если честно, именно так все и выглядит. Хотя скорее всего дело в том, что никто не хотел связываться с таумати и привлекать ненужное внимание его Императорского величества, за свой короткий срок правления уже снискавшего себе славу мстительной истерички.
— Тем более, что в сложившихся обстоятельствах Йоэль потеряла жилье, а вряд ли кто-то из присутствующих готов настолько рискнуть собственной шкурой, чтобы взять ее на поруки и поделиться крышей над головой.
Мне кажется или он нарочно бросает вызов, но не всем вокруг, а только одному человеку - тому, который снова порывается к нам, но снова «вязнет», остановленный крепкой дядиной хваткой? Не может же Кайлер в самом деле не знать, что жених его сестры - жив? Но зачем в таком случае провоцировать Ашеса?
Может, потому что Кайлер знает, что Ашес, как и все остальные, тоже во всем винит мою семью и я единственная живая эрд’Кемарри, которая уцелела на потому что случилось чудо, а как раз вопреки этому?
— Хорошо, - скрипит зубами таумати и вся троица отступает, словно призраки перед Незабвенным светом. - Но Император Ниберу узнает об этом в самые кратчайшие сроки.
— Пожалуйста-пожалуйста, - небрежно машет рукой Кайлер. Он как будто даже рад этой угрозе. - Заодно передайте ему мои самые искренни поздравления по случаю его предстоящих именин.
Зачем, интересно, он их дразнит? Хочет устроить драку с императорскими таумати? С людьми, чья сила ограничена лишь волей их сюзерена? Это все равно что мышь нападала бы на льва и искренне ждала, что он примет вызов.
— На этом все.
Слова ректора словно наделены особенной силой, потому что сразу после этого студентов как ветром сдувает, и в большом холодном зале, где меня уже до костей продули вс сквозняки Шида, остаемся только мы с Кайлером.
Ашес уходит, даже не взглянув на меня на прощанье.
Он просто поворачивается спиной, как будто я какая-то грязь на прекрасной белой стене, с которой он сперва смирился, а потом понял, что смотреть на нее - выше его сил. А мне остается только пытаться откопать из недр своей неунывающей души еще немного оптимизма. Кажется, я только что распечатала последнюю порцию, ту, которую берегла на самый крайний случай, если вдруг придется травить палачу скабрезные шутки в надежде что он лопнет от смеха и не закончит свое черное ремесло.
— Моя репутация окончательно испорчена, - произношу вслух, когда становится ясно, что нас совершенно некому подслушивать.
— О, - Кайлер пытается вложить в этот возглас что-то вроде сожаления, но мы смотрим друг на друга и одновременно морщимся как от оскомины. - Я не знал, что ты так дорожишь той славной отметкой на память от Ниберу, что предпочла бы вернуться в его темницы, чем снискать репутацию… ммм… дамы моего сердца.
— Не смущайся и называй меня «шлюха», потому что «дама твоего сердца» звучит как форменное издевательство.
Он выглядит действительно удивленным, пока переваривает мои слова.
— Не понимаю чем заслужил подобный укор, тем более, что за мной никогда не водилась слава бабника и сердцееда.
Если совсем начистоту, то я просто зла из-за Ашеса, а все остальное - просто попытки оправдать эту злость и тот факт, что во всем случившемся нет ничьей вины. Просто, как говорил один великий полководец, когда его десятитысячную конницу разбила маленькая армия вооруженных палками и щитами туземцев: «Дерьмо случается».
— Пойдем, - Кайлер поворачивается и уже идет в сторону одного из проходов, противоположного тому, в котором скрылся Ашес, - покажу тебе твои новые апартаменты.
Я молча и послушно бреду за ним, потому что, как бы мне не хотелось наплевать на все и броситься вдогонку за моим милым принцем - сейчас это все будет только во вред всем нам. Он может выйти из себя и невольно сбросить личину, я могу попасться в руки поджидающим где-то в темноте таумати, а вся эта история пойдет на новый виток, еще более бессмысленный, чем предыдущий.
В полной тишине мы с Кайлером проходим несколько коридоров и лестничных пролетов, выходим в обдуваемую всеми ветрами галерею. Он так резко останавливается, что я, задумавшись о своем, тараню носом его спину. Поворачивается и смотрит на меня сверху вниз, чуть склонив голову на бок, словно один из тех волков на картинке в детской книжке про глупого поросенка. Я невольно понимаю, что мы оказались какой-то отдаленной части замка, где нет ни души, и что он может запросто просто подтолкнуть меня с края, где мое падение не спасет ни один, даже самый крохотный бордюр. Взошедшие, может, именно поэтому он вдруг пялится на меня как на добычу? И самое главное - никто не поставит под сомнение его «правду» о том, что я пыталась сбежать и случайно упала или любую другую «правду», которую придумает его мозг, потому что винить его в моей гибели после того, как он фактически, вырвал меня из пасти императорских таумати, будет просто нелепо.
Но зачем, черт подери, было меня спасать, чтобы тут же прикончить?
— Ты замерзла. - Кайлер снимает куртку и небрежно накидывает ее мне на плечи, а сам остается в простой черной рубашке, но, конечно, сшитой из настолько дорогого шелка, что даже ветры утихают, чтобы ненароком не надуть на нее хотя бы пару пылинок.
Я смущенно что-то бормочу о благодарности, и тут же
