Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Рая охнула, Дусик с грохотом опустился на ковер.
– Огнедар, прошу тебя, – произнес генерал, и его голос звучал как у смертельно больного человека. – Только не ее, заклинаю…
– Отец, ты обещал мне, что уничтожишь все, что украл на даче у этой дуры Гиппиус, – сказал Огнедар. – И ножи, и вилки!
Директор КГБ обвел нашу компанию тяжелым взглядом. Я обратилась к генералу:
– Бранечка, прошу тебя, скажи, что все это дурная шутка. Этого не может быть… Браня!
Генерал отвернулся. Сгорбившись, он сидел на софе. Вилки серебряно поблескивали на полу.
– Очень даже может, – произнес Огнедар. – Вам надобно знать, Серафима Ильинична, что мой отец – убийца.
Он сказал это таким будничным и спокойным тоном, что у меня перехватило дыхание.
– Именно он убил студентку театрального института Татиану Шепель. Отец закрутил с ней роман, потерял голову, решил на ней жениться…
Слова, как пули, сразили меня наповал.
– Браня, скажи, что это неправда! – произнесла я. – Твой сын помутился рассудком…
– Это мой отец помутился рассудком, – заметил Огнедар и улыбнулся. – И во всем виноваты эти картины!
– Но при чем здесь картины? – взвыла я. – Браня, скажи мне правду! О, Браня…
– Картины имеют к Браниполку Иннокентьевичу самое непосредственное отношение, – сказал пригорюнившийся Дусик. – Дело в том, что… Я недавно смотрел передачу об Иннокентии Суворе, герое Гражданской и Второй мировой войны, комбриге, отце генерала. Он был героем, боролся за коммунистические идеалы…
Дусик всхлипнул.
– В программе показывали его фотографии середины двадцатых. Когда я просматривал книгу о творчестве Стефана-старшего, то мне показалось, что один персонаж чем-то смутно напоминает Иннокентия Сувора. Тогда я использовал компьютерную программу – знаете, человеку можно подбирать прическу, состарить его или прилепить бороду, для этого требуется фотография… Я взял ее из книги о Стефане д’Орнэ. И у меня вышел мужчина, очень похожий на молодого Иннокентия Сувора. Но человек, который был его копией, погиб во время революции…
Огнедар хмыкнул и заметил:
– Молодой человек, вы поражаете меня своими феноменальными логическими способностями.
– А мне говорили, что в логике я ни в зуб ногой, – невесело произнес Дусик. – Серафима Ильинична, я позвонил вашему брату Илье и задал ему один вопрос. Он не мог сразу ответить на него, ему для этого потребовалось время. И когда он перезвонил мне, я все понял!
Я, как завороженная, слушала Дусика.
– Меня называют дурацким именем Дусик, хотя на самом деле мое имя Димитрий. Герцословацкий язык неисчерпаем на разнообразные и уникальные прозвища и обращения. А что вы думаете об имени Бобби? Как на самом деле звали Бобби Карпушинского, наследника Саввы и идейного вдохновителя Стефана-старшего?
Я закрыла лицо руками. О нет, только не это! Боги Олимпа, за что вы прокляли меня? Чем вызвала я вашу немилость? Отчего вы разлучаете Париса и Елену?
– Бобби – это вовсе не Роберт, и не Борис, не Болеслав, не Богумил и даже не Борзосмысл. Единственного отпрыска миллионера Карпушинского звали гордым греческим именем Иннокентий – «невинный»!
Директор КГБ произнес:
– Это мой дед. После революции, когда он потерял все свои миллионы, дед оказался перед выбором – или эмигрировать и влачить за границей, вдали от родины, жалкое существование эмигранта, или остаться! Он остался и стал Иннокентием Переяровичем Сувором, сыном крестьянина из Прюнска. С его знаниями и талантом он быстро отличился на Гражданской войне, где отчаянно громил тех, в чье число входил совсем недавно. Он сделался героем и любимцем власти. Но потом его арестовали по ложному доносу и расстреляли…
– Я знал, что должен это сделать, – сказал генерал Сувор. – Эти картины, когда я увидел их… Мой отец навещал в конце сороковых Стефана д’Орнэ, тот жил в Иоаннграде и снова звался Пузаном Палочкой. Художник к тому времени окончательно сошел с ума, витал в мире фантазий и воспоминаний. Он узнал отца, несмотря на то что прошло тридцать лет, и тот очень изменился! Он узнал и принял его за призрак! И отец забрал у него последнюю, седьмую картину из цикла «Человеческие добродетели». Стефан работал над ней много лет…
– Мне не мешало, что мой дед полжизни выдавал себя за другого. А вот отец… – заметил директор КГБ. – Я не понимал его увлечение картинами, тем более, как выяснилось, поддельными.
Генерал прошептал:
– Я знал, что должен… Я думал, что это знак свыше. Люди были так похожи на картины… Они заслуживали смерти! Они грешники! Все вы погрязли в грехах! Весь мир подобен Вавилону! Никто не соблюдает заповеди… Я должен изменить все это! Моя бабушка Мария Станиславовна была права: весь мир катится в пропасть, и только очищение от грехов через самый страшный грех – грех убийства – спасет нас!
Огнедар прервал отца:
– О том, что отец болен, мы с мамой заподозрили в середине семидесятых. Но он был генералом, занимал пост председателя КГБ. Нам удалось держать под контролем его эмоции до той ночи, когда мама позвонила мне и сказала, что отец… что он совершил убийство!
– Отец любил ту студентку, он хотел развестись с мамой и жениться на Татиане. Это бы означало крах его блестящей карьеры! Он любил ее, поэтому и убил. Татиана сказала ему, что уходит от него к Ираклию Тхарцишвили, отец не смог этого вынести, он забрал ее с вещами и на машине привез в Перелыгино. Отец умолял ее остаться с ним, но Татиана сказала, что не любит его, и тогда он ударил ее по голове малахитовым пресс-папье…
Я вспомнила – в кабинете дяди Брани на самом деле находился затейливый чернильный набор, в том числе и массивное пресс-папье.
– Мама застала отца в тот момент, когда он горевал над телом. Нужно было что-то предпринять, и мать помогла ему избавиться от трупа. Она любила отца и не могла оставить его в беде. Мертвую Татиану положили в ее же огромный чемодан и сбросили в колодец на соседней даче семьи Гиппиус. Вероятность того, что тело найдут, равнялась нулю. Об этом колодце мало кто знал, и тело в лесополосе или в реке имело гораздо больше шансов быть обнаруженным. Отец ушел в почетную отставку, потом умерла мама…
Директор КГБ помолчал и добавил:
– Думаю, Серафима Ильинична, что в серии смертей около картин виноваты вы!
– Что? – Я думала, что больше ничто не сможет удивить меня, но ошиблась.
– Именно вы, – произнес Огнедар. – Вы нашли чемодан с телом, и это послужило своеобразным психологическим толчком, отец словно вышел из многолетней летаргии. Он проник к вам в дом – не знаю, почему он решил использовать эти ножи, психиатры могут истолковать это как тайную к вам страсть, ведь именно на вашем участке покоилось тело Татианы, и начал убивать! Он помешался на греховности и на картинах Стефана д’Орнэ. И решил, что к каждой картине требуется жертва!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
