Книга Версальская история - Даниэла Стил

Его интонация была по-отечески покровительственной, и Алексчувствовала, что за его не слишком деликатными советами стоит самая искренняядружеская забота. Уже давно в их разговорах не было запретных тем; они былидруг с другом предельно откровенны, и это произошло так естественно, что Алекслегко прощала Джимму невольную бестактность.

— Что ж, спасибо за заботу, — сказалаАлекс. — Но… я не чувствую себя готовой. Кроме того, я слишком занята длясерьезных отношений. Если помнишь, я пока еще врач-резидент, и у меня оченьмного работы.

— Ты просто боишься; когда ты встречалась с Купом,работы у тебя было не меньше.

— Все дело во мне. Мои раны все еще болят, особенно кдождю, — с печальной улыбкой пошутила Алекс.

У нее не возникало ни малейшего желания искать Купу замену.Да она и понимала, что вряд ли встретит мужчину, способного разбудить вновь еечувства. Ни один мужчина не мог даже сравниться с Купом, с его обаянием,мужской неотразимостью, с его отношением к ней. Алекс так не хватало его ласк,его внимания и заботы, хотя, может быть, только теперь она начала понимать, чтоих отношения с Купом с самого начала были обречены.

— Мне так не кажется. Просто ты все еще боишьсяобжечься, — уверенно возразил Джимми.

— А как насчет вас, мистер О'Коннор? — парировалаАлекс. — Что мешает вам встречаться с женщинами? Только не говорите, чтоваша мама вам не разрешает. — Она облизала палочки и отодвинула пустуютарелку.

— Это совсем другое дело, — возразилДжимми. — Во-первых, я в трауре. Кроме того, моя трагедия куда серьезнее,чем твоя…

Он сказал это вполне серьезным тоном, но Алекс видела — вего темно-карих глазах поблескивают живые, лукавые огоньки.

— Что касается мамы, — добавил Джимми, — томы с ней обсудили этот вопрос и решили, что мне надо начинать встречаться сженщинами в самое ближайшее время. Нет, я не шучу!.. — добавил он, заметив,что Алекс готова улыбнуться. — Мать сказала мне, что сама пережила что-топодобное, когда умер отец, и теперь жалеет о том, что не вернулась кполноценной жизни. Она говорит — это была большая ошибка, и она не хочет, чтобыя ее повторил.

— Твоя мать — удивительная женщина! — не скрываявосхищения, сказала Алекс. — И большая умница.

— Да, я знаю. Но, несмотря на это, ей бывает оченьодиноко. Я, конечно, очень благодарен ей за все, что она сделала для меняпосле… после моей болезни, но у меня создалось впечатление, что, кроме всегопрочего, ей просто нравится жить со мной, заботиться обо мне. Я уже предложилмаме переехать ко мне…

— И как тебе кажется — она решится? — с интересомспросила Алекс.

— Честно говоря — вряд ли. Она любит Бостон, там живутвсе ее друзья, кроме того, маме нравится наш летний дом на мысе Код. Этопотрясающее место. Обычно она проводит там все лето, и я думаю, что, как толькоя снова смогу водить машину, она уедет туда. Мама просто обожает приводить егов порядок после зимы — она сама забивает гвозди и завинчивает шурупы, у нее ковсему прочему золотые руки.

— А ты сам "хотел бы туда поехать? —поинтересовалась Алекс.

— Иногда… — Для Джимми в этом доме слишком многое былосвязано с Маргарет, с памятью о ней, и он знал, что жить там ему будет нелегко.Именно поэтому он пообещал матери, что навестит ее только на будущий год, иВалери поняла его и не стала настаивать.

— А я не люблю наш дом в Ньюпорте, — задумчивосказала Алекс. — Он очень похож на «Версаль», только гораздо больше, а мневсегда казалось, что летний дом должен быть маленьким и уютным. Помню, вдетстве я ??чень хотела, чтобы наш дом был попроще, как у других детей, скоторыми я встречалась. Увы, я всегда получала все самое лучшее и дорогое.Конечно, родители желали мне только добра, но мне каждый раз становилосьнеловко перед друзьями за то, что у меня сарафанчик за триста долларов итуфельки за шестьсот..

Особняк Мэдисонов в Палм-Бич был еще больше, и Алекс тожетерпеть его не могла.

— Бедняжка ты моя, у тебя было такое тяжелоедетство, — поддел ее Джимми. — Я уверен, все дело именно в этом.Посмотри на себя: ты одеваешься просто… просто неприлично. Я, например, уверен,что у тебя нет ни одной пары джинсов, которые бы не были обтрепаны и застираны.Ты ездишь на машине, которая выглядит так, словно ты подобрала ее на помойке, атвоя квартира без телефона похожа на свинарник… извини, на бельевую корзину.Совершенно очевидно, что у тебя развилась фобия — фобия богатства. Ты простобоишься хороших и дорогих вещей! — Он продолжал шутить, и ему даже непришло в голову, что те же слова он мог бы сказать и Маргарет. Она тожестаралась не брать у него ни цента и покупала самые дешевые вещи.

— Тебе не нравится, как я выгляжу? — с вызовомспросила Алекс, которую речь Джимми удивила.

— Ты выглядишь очень хорошо даже в больничной униформе,в которой ты проводишь девяносто процентов своего времени. В остальные десятьпроцентов времени ты выглядишь просто потрясающе. Нет, Алекс, твоя одежда меняне касается — мне не нравится только машина, на которой ты ездишь, и квартира,в которой ты живешь. Это, знаешь ли, уже попахивает патологией!

— Кроме этого, тебе не нравится моя личная жизнь,точнее — отсутствие таковой! — Алекс слегка прищурилась. — Что-нибудьеще, мистер О'Коннор, или вы все сказали?

— Нет, не все, — сказал он и посмотрел на нее вупор. — Ты не воспринимаешь меня всерьез, Алекс, и это не нравится мнебольше всего.

Его голос прозвучал как-то странно, и Алекс напряглась.

Ей показалось, что она невольно чем-то обидела его.

— А что именно я должна воспринимать всерьез? —спросила она.

— Меня. Мне кажется, я в тебя влюбляюсь, —проговорил он негромко и посмотрел на нее вопросительно, словно не зная, какойреакции ожидать. Больше всего он боялся, что Алекс может его возненавидеть.Если бы не Валери, с которой вчера вечером у него состоялся серьезный разговор,Джимми ни за что бы не решился сказать ей такое.

— Ты… что?! Ты сума сошел, Джимми! — Алексвыглядела по-настоящему потрясенной, и Джимми даже отпрянул.

— Не на такой ответ я надеялся. Но не исключено, что тыправа, — вздохнул он. — Честно говоря, Алекс, мне всегда ненравилось, что ты встречаешься с Купом, — я считал, что… он тебе неподходит. Но тогда сам я еще не мог стать для тебя подходящим парнем, —прибавил он откровенно, и Алекс воззрилась на него в немом изумлении.

Джимми кивнул.

— Я и сейчас не уверен, что готов… встречаться с тобой,но… Во всяком случае, мне хотелось, чтобы ты знала о моих намерениях. Сначала,конечно, мне будет тяжело… из-за Маргарет. Но теперь я надеюсь, что ясправлюсь. Примерно то же самое я испытал, когда мне сняли гипс и мне пришлосьучиться ходить на костылях. Это было тяжело, но неприятно. А ты — единственнаяженщина в мире, которой я дорожу так же, как дорожил Маргарет. Она былаудивительной женщиной, и ты… ты тоже, Алекс! — Он смолк намгновение. — Прямо не знаю, что еще сказать, — промолвил Джимми послепаузы. — Пожалуй, только одно: если я тебе не совсем безразличен, я хочу…я прошу тебя: не отвечай сразу, сгоряча. Давай хотя бы попробуем и посмотрим,что из этого выйдет. — Он внимательно посмотрел на нее. — Вот теперьты решила, что я действительно псих…