Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
И любовь-зародыш, выпестованный плод, упрямый чертополох в колючках, пробившийся к свету сквозь бугристую корку безнадежности, сквозь соблюденный Закон и несомненную Пользу, сквозь груды щебня и камней, наваленных заоблачным умником для постройки будущего здания, в котором никто не согласится жить добровольно, любовь-дом, любовь-сын, любовь-банальность, из тех вечных кирпичиков, что служат опорой Вселенной гораздо дольше и лучше всех Змеев Шеша вместе взятых, со всеми их многочисленными безмозглыми головами, Кама, Цветочный Лучник, возрожденный Шивой ради счастья живых существ, - ты ли это?!
Любовь билась сама в себя.
Сама с собой.
Страстно.
Неистово.
Дико.
В крови и нечистотах.
Небо, забрызганное алым, медлило утереться, близоруко моргая слезящимся солнцем, многогрудая сука-земля бесстыже трясла иссохшими холмами, топорща колючие сосцы, и ходили ходуном воды Предвечного Океана, словно он, древнейший из древних, силился вырваться из темницы берегов, вмешаться, остановить, скрыть в своих глубинах - и не мог.
Не смел.
"Любить" и "убить" самовольно росли из единого корня, сдвинув стволы, сплетясь ветвями, приникнув кронами вопреки строгим правилам языка благородного, и не благородного, и вовсе подлого языка - потому что в зверином вое нет правил, нет строгости и нет благородства.
Кодекс битвы втоптали босыми подошвами в бурую грязь, презренное стало дозволенным, а слово "честь" служило сейчас тягчайшим оскорблением из придуманных людьми. Здесь били в пах, ногти впивались в глаза, кадыки вырывались с мясом, хрустели сломанные колени, зубы терзали податливую плоть, а разодранные до ушей рты скалились мириадами кровавых ухмылок.
- Грешно поражать насмерть лишенного оружия, - потрясенное эхо надрывалось, выкрикивая строки из военного трактата Брихаса-Словоблуда, деда того безумца, что заполнил собой простор, - кто связывает себе руки в мольбе о жизни, кто бежит, кто взбирается на возвышенность, кто объявляет себя неприкосновенным животным коровой, кто огорчен печалью, тяжко ранен, охвачен страхом, говорит "я твой!", не должно ударять женщину, слониху, возничего, певца и брахмана, оставьте в покое тех, кто снимает обувь и держит во рту знак покорности - лист травы куша!.. не должно… оставьте… не…
Тщетно.
Любовь билась до последнего.
Вот он, этот последний: стоит среди побоища, содрогающегося в конвульсиях, в окружении сонмищ мертвецов-близнецов, наедине с самим собой, победитель и проигравший, святой и выродок, рожденный без матери, Брахман-из-Ларца, сын неугомонного Жаворонка, внук Словоблуда, ученик Рамы-с-Топором, муж бешеной Крипи, отец Жеребца-Ашватхамана, главный Наставник при Гангее Грозном - Дрона, Дрона, Дрона…
- Дрона-а-а! - донеслось издалека.
Ты поднял голову.
Тишина.
Слезы стеклянными брызгами секли взор в клочья. Видно было плохо, видеть было больно, хотелось ослепнуть, вырвать глаза из глазниц, размазать проклятую слизь по земле, но все-таки ты силой заставил себя вглядеться.
Вгляделся.
И улыбнулся так, как улыбался впервые в жизни над новорожденным сыном.
Неумело и страшно.
Вишну-Даритель, Опекун Мира и светоч Троицы попятился в ужасе от маленького брахмана, когда ты не спеша пошел к богу. Явившись утешить, придя объяснить, Опекун рассчитывал на долгую и обстоятельную беседу, в конце которой можно прийти к благоразумным выводам, принять действительность как должное, смириться с необратимой поступью времени и высших соображений - но здесь больше не оставалось места благоразумию или смирению.
Маленький бракман шел к богу.
Маленький брахман гнал бога прочь.
И Начало Безначалья сотряслось во второй раз.
"Южные Агнцы", "Хохот Рудры" и "Посох Брахмы" гнали бога прочь, огненными вихрями вспенивая пространство, смешивая землю с небесами, "Пишач-Весельчак", "Грохочущие Стрелы" и "Ропот Земли" гнали бога прочь, терзая кричащую ткань бытия, Судный День во плоти надвигался на младшего из богов-Адитьев, сойдясь воедино в маленьком брахмане, - и Вишну бежал в страхе по водам Прародины.
Ему казалось, что за ним гонится аскет-убийца, любимец Разрушителя, Палач Кшатры, Рама-с-Топо-ром.
А за ним гнался Наставник Дрона по прозвищу Брахман-из-Ларца.
Что, в сущности, ничего не меняло.
Для бога - ничего.
* * *
…Пенные языки волн вылизывали твои босые ноги, ласкаясь преданными псами, а ты все стоял и бессмысленно смотрел вдаль, туда, где на горизонте маячила крохотная фигурка.
Темнокожий красавец в высокой бархатной шапке.
Беглец.
Фигурка стала точкой, игольным острием, пронзила горизонт насквозь - и вот тишина, пустота, свинец Прародины, и волны жмутся к твоим ногам. Все.
- Будь ты проклят, - шептали запекшиеся губы Брахмана-из-Ларца, - будь проклят навеки! За то, что сделал меня таким… за то, что носил меня на руках, за отравленную колыбельную, за червя в плоде, за живую игрушку… будь проклят! Это твоя Опека сделала меня чудовищем, исковеркала жизнь и заставила сына бояться собственного отца! Если есть у меня хоть какие-то духовные заслуги и даже если их нет - пусть случится по слову моему! Да обратится в прах все, к чему ты стремишься, и, когда ты достигнешь своей цели, пусть твой великий триумф обернется для тебя величайшим поражением!
Брахман-из-Ларца собрался с силами и закончил:
- Да будет так!
Воздух вокруг тебя неожиданно наполнился вонью рыбьих потрохов и ароматом сандаловых притираний, солнечные блики заплясали по равнине Предвечного Океана, складываясь в размытое изображение…
Смуглая женщина смотрела на тебя из глубины вод.
Она улыбалась твоей улыбкой.
Отрывок из летописи "Великая Бхарата", составленной Вьясой-Расчленителем по прозвищу Черный Островитянин, Книга о Дроне, Сказание об убиении Дроны, избранное (сорок лет спустя после описываемых событий)
…и снова убив пять сотен матсьев и шесть сотен сринджаев, а также множество слонов, он еще убил десять сотен коней.
Видя Дрону, стоящего неколебимо в битве ради истребления кшатриев, мудрецы Всеобщий Друг, Пламенный Джамад, Жаворонок, Лучшенький, Черепаха-риши, а также иные мудрецы тончайшей формы, похожие на призрак-мару, быстро явились туда, желая увести Дрону в райские сферы.
И все они, единым голосом обратясь к Дроне, блистающему в сражении, сказали: "Ты сражаешься неправедно-и час твоей смерти пришел. Впредь благоволи не совершать снова таких чрезвычайно жестоких подвигов! Ты являешься брахманом, и такие деяния не подобают тебе! Брось же оружие, о герой, в метании стрел не знающий промаха! Держись теперь вечного пути! Время, чтобы жить тебе в мире людском, полностью истекло!"
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
