Лучи когерентного света уничтожали цели с отчаянной скоростью, но все их остановить было невозможно, и чудо у «Бесстрашного» не получилось. Из прорвавшихся большая часть разбилась о непроницаемый гравитационный пояс на днище, но некоторые пошли «сверху» и «снизу», чтоб атаковать стенки. Снова загудели сигналы тревоги, гибли люди, уничтожались орудия, но крейсер, не обращая внимания ни на что, продолжал сближаться с противником, и в боевой рубке царило молчание. Хонор Харрингтон неподвижно сидела на своем месте, расправив плечи, как исходная точка спокойствия в этой тишине, и смотрела на экран.
Еще семь минут до перехвата.
* * *
Мэтью Саймондс гневно заревел, видя, что «Бесстрашный» приближается, несмотря на штормовой встречный огонь. По крейсеру били семьдесят две ракеты в минуту, его боезапас таял, как замок из песка под дождем, но она не сделала ни единого выстрела в ответ, и неуклонное приближение пронзило его холодком страха сквозь пелену гнева и усталости. Он попадал в нее, он знал, что попадал, но она все шла и шла, как неумолимая колесница богов, которую могла остановить только смерть.
Он уставился на световую точку на экране. Из корабля, как кровь из ран, толчками била атмосфера…
Она была неверной, она была слабой презренной женщиной. Почему же она идет и идет на него?
* * *
– Перехват через пять минут, шкипер.
– Понятно.
Спокойный голос Хонор не отражал ее собственного страха. Они уже пять минут выдерживали огонь «Саладина» и получили девять попаданий, два из них серьезные, а чем ближе они подходили, тем аккуратнее становился огонь линейного крейсера.
* * *
Мощный залп мчался через пространство, восемьдесят четыре ракеты, выпущенные четырьмя линейными крейсерами, идущими со скоростью тридцать тысяч километров в секунду. За ним вылетел еще один, и еще один, но слишком уж большим было расстояние.
Их двигатели отработали через три минуты, в двенадцати и трех десятых миллиона километров после запуска, на скорости почти в сто шесть тысяч километров в секунду. Теперь они шли вперед по баллистическому курсу, и на экране Хэмиша Александера их видно не было. В животе у него залег тяжелый ком. Даже на такой скорости они только через четыре минуты войдут в зону атаки, и с каждой секундой шансы, что они попадут, уменьшались.
* * *
«Бесстрашный» встряхнуло, когда в правый бок ему врезались два лазерных пучка.
– Шестая пусковая и восьмой лазер уничтожены, капитан, – доложил коммандер Брентуорт. – Доктор Монтойя сообщает, что отсек два-сорок разгерметизирован.
– Вас поняла. – Хонор сжалась от боли. Когда жертвы переполнили медотсек, два-сорок превратили в аварийную палату для больных. Она надеялась, что аварийные койки раненых спасли хоть кого-нибудь, но в глубине души знала, что большинство из них погибли.
Ее корабль снова вздрогнул, и по нему пронеслась очередная волна смерти и увечий, но часы на ее экране продолжали отсчитывать оставшееся время. Еще четыре минуты. «Бесстрашному» надо продержаться еще четыре минуты.
* * *
– Перехват через три и пять десятых минуты, – хрипло сказал лейтенант Эш.
Саймондс кивнул и выпрямился в кресле, готовясь к побоищу, которое вот-вот начнется.
* * *
– Ракеты входят в зону финальной атаки… сейчас! – выдохнул капитан Хантер.
* * *
На панели лейтенанта Эша загорелся сигнал тревоги, предупреждавший о близости вражеских снарядов, загудел предупреждающий сигнал, и на экране вспыхнула стайка красных точек.
Лейтенант в изумлении уставился на них. Они подходили на невероятной скорости оттуда, где их быть не могло. Не могло!
Но они там были. Они пролетели больше сотни миллионов километров, пока «Гнев Господень» двигался им навстречу, и само отсутствие у них работающих двигателей помогло им избежать всех оставшихся пассивных датчиков «Гнева». Для таких мелких объектов на панели Эша максимальное расстояние обнаружения составляло чуть более полумиллиона километров, а это при их скорости составляло меньше пяти секунд.
– Ракеты на три-два-пять! – воскликнул он, и Саймондс повернулся к вспомогательному экрану.
Только пять из них были достаточно близко, чтобы атаковать «Гнев», и у них больше не было двигателя, чтобы подправить свою траекторию, но «Гнев» не менял своего нынешнего курса уже больше двух часов. Они пересекли его курс и взорвались одновременно – как раз напротив незащищенной горловины импеллерного клина.
«Гнев Господень» затрясся как безумный, когда в его правый борт впились полдюжины рентгеновских пучков, и Мэтью Саймондс побелел от ужаса, увидев, что на них идет второй залп ракет.
– Лево на борт! – крикнул он.
Рулевой мгновенно выполнил маневр, отворачивая уязвимый нос «Гнева» от новой угрозы, и Саймондс вздохнул от облегчения.
Потом он понял, что наделал.
– Отставить последний приказ! – крикнул он.
* * *
– Он поворачивается! – закричал Раф Кардонес, и Хонор резко выпрямилась. Не может быть!..
– Право на борт! Всем орудиям – огонь!
* * *
– Носовые – огонь! – отчаянно выкрикнул Саймондс.
У него не было выбора. «Гнев» слишком медленно слушался руля, а он еще и усилил свою первоначальную ошибку. Ему надо было завершить поворот как можно быстрее и перекатиться под выстрел дном или верхом клина. Вместо этого рулевой послушался обоих отданных ему приказов и остановил поворот, возвращаясь в прежнее положение. На несколько секунд «Гнев» завис носом к «Бесстрашному».
Носовые орудия линейного крейсера изрыгнули огонь. Два мощных лазера начали лихорадочно обстреливать цель, внезапно возникшую перед носом корабля. Первый залп бесполезно ударился о дно клина «Бесстрашного», а затем крейсер начал опрокидываться… «Гнев» продолжал вести огонь в упор, пронзая защитную стену «Бесстрашного», а броня на таком расстоянии почти не защищала. Видно было, как отлетают обломки. Но крейсер все же повернулся бортом с уцелевшими орудиями…
Четыре лазера и три куда более мощных гразера ударили залпом, и перед ними не было защитной стены.
Мэтью Саймондс еще успел подумать, что подвел своего Бога, – а потом «Гнев Господень» исчез в облаке плазмы.
Глава 35
Хонор Харрингтон шагнула, и ее встретил звук боцманских дудок. Ее здоровый глаз удивленно распахнулся, а Нимиц на плече напрягся. Адмирал Белой Гавани вызвал ее на последнюю рабочую встречу перед тем, как она уведет «Бесстрашный» домой, но рядом с ним в шлюпочном отсеке «Уверенного» ждал посол Лэнгтри. Это уже было странно, но рядом стояли и такие важные особы, как адмирал Уэсли Мэтьюс и сам Бенджамин Мэйхью. Ее рука автоматически поднялась в приветственном салюте, а в голове одно за другим возникали предположения.
