* * *
Гнев разрастался в Магьер, но, и разрастаясь, не мог приглушить страх потери. Это ложь, ложь! Лисил не может быть мертв!
Когда Убад повернулся к Мальцу, она крикнула, вернее, хотела крикнуть, но с губ сорвался только хриплый шепот:
— Только тронь его — и ты от меня никогда ничего не добьешься!
Убад, уже поднявший руку, замер.
— Я прислушаюсь к твоим словам, — продолжала она, — но и ты делай так, как я говорю, а иначе придется тебе вести содержательные беседы со своими верными трупами!
Некромант развернулся к ней:
— Я гляжу, тебя и беспомощностью не проймешь. Что, если б я сказал, что твоя свобода заключена в твоих же путах? Хочешь ее — возьми!
У Магьер не было никакого желания забавляться загадками. Она думала только о Лисиле — его глазах, его руках. Лисил был ее единственной надеждой. Если она потеряет его, для нее во всем мире останутся только кровь и смерть. Кровь Убада и смерть Убада.
— Говори толком, — холодно проговорила она.
— А я уже сказал, если только ты внимательно слушала. Все в мире, в том числе и сама жизнь, состоит из пяти стихий. Щупальца, которые связали тебя, суть порождение Духа леса, а именно со стихией леса прочнее всего связана жизнь. Ты способна поглощать жизнь. Итак, свобода — твоя, только возьми ее.
Он подступил так близко, что, когда Магьер сверху вниз взглянула на него, она разглядела трещинки на его кожаной маске.
— Возьми жизнь из щупалец. Выпей ее, как Дитя Ночи, коим ты, по сути, и являешься. Сейчас, когда жизненная сила в чистом виде соприкасается с твоей плотью, тебе довольно лишь напрячь волю… и ты будешь свободна.
Магьер поморщилась, глядя на сияющие бело-голубые щупальца, обвивающие ее плечо и руку. Их прикосновение было скользким и теплым, словно они и впрямь обладали плотью… и, однако, глазам Магьер они представлялись не более вещественными, нежели призраки, с которыми она столкнулась в лесу и в пещере.
То, что предлагал Убад, вызывало у нее отвращение.
Поддаться голоду? Кормиться чужой жизнью, как вампиры, те, кого она и Лисил убивали и сжигали? Пить ли кровь, высасывать ли жизненную силу означает одно и то же — уподобиться ее врагам. Стать тем, кем ее объявляет Убад, а не тем, кем хотела бы быть она сама.
До сих пор Магъер делала это лишь однажды. Тогда ее жертвой — добровольной жертвой — стал Лисил, хотя сама Магьер не подозревала об этом, покуда едва не стало слишком поздно. Но если Убад солгал и Лисил жив, он окажется один лицом к лицу с этим высохшим безумцем и его приспешниками, не сумей Магьер освободиться.
Что дороже — жизнь Лисила или жизнь, которой она хочет жить?
Магъер перестала сдерживать голод.
На сей раз он не жег ее горло, не туманил голову, а горячими волнами расходился по всему телу. Магьер ощутила, как голод ее движется, подобно тем черным «змеям», которых разглядела в ней магическим зрением Винн. Голод тек по ее рукам и ногам и тянулся, жадно извиваясь, к дразняще теплой жизни, из которой были сотворены щупальца.
И — ничего не произошло.
Широко раскрытыми глазами глядела Магьер на свою руку, которую по-прежнему обвивало бело-голубое щупальце, и в груди ее радость боролась с отчаянием. Нет, она не может высосать жизнь из этих щупалец. Быть может, она вообще на такое не способна.
А стало быть, и не сможет освободиться, чтобы помочь Лисилу.
Кем бы она ни была на самом деле, Убад, похоже, знал о ее истинной природе куда меньше, чем ему представлялось. Магьер сверху вниз беспомощно глянула на его бесстрастную кожаную маску. Что же такое сказать ему, чтобы добиться хоть малейшего преимущества?
И тут воздух вокруг нее, да и саму ее пронизала странная напряженная дрожь. Точно лист на ветке затрепетал под порывом ветра.
Убад пошатнулся, и Магьер поняла, что он тоже ощутил это непонятное дуновение. Посох выпал из его рук и с тяжелым глухим стуком грянулся оземь, а Убад прижал обе ладони к маске. Затем он попятился, споткнулся и рухнул ниц, бессильно разбросав руки.
Магьер не знала, что произошло, но, увидев, что Убад упал, она в очередной раз попыталась высвободить правую руку, в которой по-прежнему сжимала саблю. И хотя щупальца не дрогнули, но и не стиснули сильнее ее руку.
— Дампир?… — прошептал Убад, и в голосе его прозвучала нотка страха.
Он пополз по земле, ощупью, руками нашаривая что-то, быть может упавший посох.
Магъер смотрела на него, потрясенная до глубины души. Убад и в самом деле ослеп!
Свет на дальнем краю прогалины вдруг засиял ярче, и Магьер оглянулась туда.
Малец по-прежнему висел в воздухе, но он уже не походил на обычного пса. Шерсть его стала ощутимо белее, затем засияла, и чем ярче становилось сияние Мальца, тем слабее светились щупальца. Затем бело-голубые плети обмякли, и лапы Мальца коснулись земли. Едва он вырвался из переплетения щупалец, как шерсть его перестала источать сияние, и оно стекло в землю, откуда и появилось. Малец побежал к Магьер.
Как только он тронулся с места, Убад поднялся на колени и, стремительно обратив к Мальцу прикрытое маской лицо, вскинул руку.
Малец замер, и Магьер испугалась, что старый некромант снова обрел зрение.
Убад, оборачиваясь во все стороны, явно пытался уловить звуки передвижения пса. Нет, он был по-прежнему слеп. Малец пополз к Магъер.
Она набрала в грудь побольше воздуха и пронзительно свистнула.
Убад вскинулся, развернулся в ее сторону и ошалело завертел головой, поднеся ладонь к уху. Свист сделал свое дело — заглушил шорох от движения Мальца.
Поглядев вниз, Магьер увидела, что пес трется мордой и боком о щупальца, которые обвивали ее.
Там, где его шкура соприкасалась со щупальцами, она вновь засияла белым светом. Малец лизнул щупальца, и они опали даже быстрее, чем те, что держали его. Магьер приземлилась на ноги и выпрямилась. Тотчас Убад развернулся к ней лицом и проворно выбросил вперед руки.
Малец метнулся влево, Магьер — вправо. Убад растерялся, замер, опустил руки и наклонил голову к плечу, прислушиваясь.
Магьер осторожно подняла руку, показала вначале на Мальца, затем на Убада и согнула пальцы, безмолвно говоря: «Вперед!» И, крадучись, двинулась к стоящему на коленях старику, а с другой стороны к нему так же бесшумно подбирался пес.
Голова Убада дергалась из стороны в сторону. Рот его был открыт, и Магьер слышала, как участилось его дыхание. Вдруг он выпрямился, вскинул руки и, со всей силы ударив ими по земле, выкрикнул:
— Иль'Самауд, ли-йигдим эйек кхадим фа-та'зез она алэн!
Магьер замерла, оглянулась направо, налево, пытаясь понять, какую новую пакость задумал Убад. В земле прогалины по-прежнему зияли глубокие расселины, но они были безжизненны и пусты. Малец подобрался уже близко к старику и вот-вот готов был прыгнуть. Увидев это, Магьер снова двинулась вперед.
