Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Мост манил меня. Но стоило сделать шаг, как раздался голос:
– Аану!
В нем звучало эхо бури, и сама река вздрогнула, попятилась, не желая становиться на пути той, что явилась по мою душу. На ее волосах – седина зимних гроз, лицо ее выбелила стужа. Бледные губы иней расписал, и его же узоры виделись мне в глазах Акку. Босая, стояла она на берегу Черноречки, и дикие ветра терлись о ноги ее. Скулили, не смея отступить от хозяйки.
– Подойди ко мне, Аану. – Она протянула ладонь с бледными ногтями, будто вырезанными из белого лунного камня. И я послушно шагнула навстречу. Бессмертник побелел, подернулся инеем. И облетели розоватые его цветы, не вынеся дыхания мороза.
– Отдай, – велела Акку, протянув бездонную корзину. Прочны были ее стены, сплетенные из пустых надежд и несдержанных обещаний.
И я отдала черное сердце моей сестры.
– Так будет лучше. – Акку опустила крышку и, взяв меня за руку, сказала: – Пойдем со мной.
Куда?
В ледяные чертоги, куда не заглядывает солнце.
Я ведь убила.
Ладонь Акку холодна, а пальцы нежны. Идет печальная жница, и вьюги спешат расстелить перед хозяйкой искристый ледяной ковер.
– Тебе страшно? – спросила Акку, одарив меня взглядом, в котором прорезались отблески молний. Зимой бури особо свирепы.
– Да.
Я не смела лгать ей.
– Но ты не станешь просить меня о милосердии?
К чему? Свирепую зимнюю бурю можно умолять, но послушает ли буря? Сомневаюсь.
– Не станешь. – Акку сама ответила на свой вопрос. – И слез не будет. Что ж, спрашивай.
– О чем?
– О чем-нибудь.
Позади остались ковры бессмертника и волглые туманы, что подымались с костяных берегов, сама Черноречка, за которой правил хозяин подземного мира…
Мы шли.
Акку впереди, я же – за нею.
Она не отпустит. Был договор, но в нем ни слова не сказано о том, что станет со мной, если я умру до окончания срока. Стоит ли спрашивать? В пустых глазах Акку нет ответа. Сейчас они – седое зеркало льда, что покрывает реки и озера.
– Моя сестра… – Я опустила взгляд на корзину, в которой томились проклятые души. Им до скончания мира суждено пребывать в плену, а после сгинуть на обломках его. – В ней ведь остался человек?
– Немного.
Акку склонила голову.
– Что с ней станет? – Мне было тяжело говорить.
Удивленно приподнялась белесая бровь.
– Она сама выбрала свой путь, – сказала Акку, и морозный румянец вспыхнул на ее щеках. – И без принуждения попробовала кровь на вкус. Она убила брата. И пожелала смерти отцу. Она…
Погубила многих.
И радовалась, пила чужие жизни.
Я знаю.
– Она и твою жизнь забрала.
Да, верно.
– Лишила шанса стать человеком. – Голос Акку – голос ветра, который спускается с гор, чтобы оседлать темное зимнее море. И оно, чувствуя близость наездника, спешит подняться на дыбы. Бьет водяными копытами об скалы. – Она ведь заслужила кару?
Не мне решать.
– Что ж… – Акку склонила голову и, сунув руку в корзину, вытащила сердце. – Я отнесу его Кузнецу, пусть попробует перековать.
Она смотрела на сердце, которое все еще билось.
– Знаешь, души тоже способны испытывать боль. И пламя небесного горна их обжигает, а удары молота ранят. Они кричат так громко, что Таваалинен Сёппо давным-давно оглох. Он сам сунул раскаленный прут в уши, чтобы не слышать их голосов.
Сердце замерло.
– И время там идет иначе… Я ответила на твой вопрос?
Хозяйка бурь бросила взгляд на меня, а я сумела его выдержать.
– Да.
– Но и тебе будет очень больно, девочка. Это справедливо. Боль за боль. Душа за душу. Хорошая вира.
И она толкнула меня, земля же расступилась.
Я падала.
Долго.
Целую вечность, а может, и две…
Я раскрывала руки, силясь бездну обнять, и та проскальзывала сквозь пальцы. А холодный ветер, догнав меня, мурлыкал колыбельную. Наверное, я все-таки уснула, поэтому и пропустила миг, когда падение прекратилось.
И у бездонных пропастей бывает дно.
Я ударилась об него.
Больно.
Невыносимо. До того, что я вдохнуть не способна. Словно кожу сняли, а тело кричало, вот только я не в силах была разомкнуть губ.
– Аану… – Голос доносился из-за завесы боли, и я пыталась отозваться, но…
Почему так холодно? И сердце стучит быстро, еще немного – и надорвется.
– Дышит, – сказал кто-то очень близкий и за руку взял. Его прикосновение вызвало новую волну боли, светло-зеленой, с седою пенною гривой цвета зимнего моря. – Аану, ты слышишь?
Еще да.
Пока да. Пытаюсь ответить, но стоит раскрыть губы, как судорожный кашель обрывает мое дыхание. И что-то горькое, терпкое льется изо рта. Меня подхватывают, поворачивают голову, не позволяя захлебнуться.
Но снова больно.
– Я тебя не отпущу.
Мой муж злится. У него голос меняется, становится глуше и тише.
– Осторожно, ее спина. – Это Олли.
Они оба живы, разве это само по себе не чудо?
– Держи ей голову. Аану, пожалуйста, послушай. Ты должна это выпить.
Он раздвигает губы и всовывает между зубов острие ножа, солоноватое и грязное наверняка. Его прикосновение вызывает новый приступ рвоты, и лезвие исчезает.
– Аану, умоляю, потерпи. Всего глоток…
Снова пальцы. И лезвие. И мне разжимают зубы, чтобы влить густое горькое варево. Я пытаюсь откашляться, выплюнуть, но жесткие пальцы Янгара закрывают рот.
– Глотай, Аану.
Он запрокидывает мне голову, и поневоле приходится сделать глоток.
– Вот так, и еще давай… ну же, Аану…
Я пила, давилась, но пила, позволяя едкому вареву растекаться по моим внутренностям. Оно было подобно смоле, и я чувствовала, как плавлюсь.
Жарко было.
Когда жар стал нестерпимым, я позволила себе спрятаться в беспамятстве.
Глава 52
Корона Севера
Крылья сумерек стучали по чешуе, бессильные ее пробить. И тяжелое новое тело с легкостью выдерживало вес их. Раскрылись кольца и сомкнулись, пленяя хрупкое чужое тело.
Он сжимал кольца медленно, почти наслаждаясь болью существа, посмевшего коснуться его медведицы. Беззвучно ломались крылья, и рвалась, полосовала когтями чешую сумеречница. Темная кровь ее лилась из груди, в которой зияла дыра.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
