Сначала передаю им кошку, которая просто ошалела от радости, видно почуяв, что жизнь не везде кончилась. Теперь еще мужичка сдать. Спасенный вид имеет жалкий, даром что мужик в возрасте, да и выгоняю я его из бункера весьма недружелюбно. Военные даже автоматы эдак поправили, поближе.
– Че с ним?
– Да… Накосячил малость… Ерунда. Вот, принимайте, определяйте.
– А че я, че я, – затараторил мужик, – ты сам сказал: брось – я и бросил…
– Да иди ты… Как ты там выжил-то, тупота?
– А… я… А я че… мы так… с Митькой… водкой лечились… Как от радиации, ага. Все запасы извели. А потом Митька помер.
– И че, прибил ты его, что ли? Олух такой? – Бесит он меня хотя с чего бы вдруг? Но вот бесит.
– А… не… Он просто помер, но не ожил.
– Че? Не ври. Так теперь не бывает.
– Вот ей-богу, чтоб я сдох! Помер и лежит. Вчера тока помер, и сегодня, на балконе, куда его вытащил, так и лежит!
– М-да… Вы это, парни, запишите этого на меня, и отметочку сделайте – пусть часть фальшфейерами дадут. Очень помогают, но уходит много и быстро. И про его байки запишите – мож, че правда, кто знает, Иван говорил – лаборатория, ученые какие-то есть…
– Ага. Хорошо. Те вот, кстати, привезли карабин-то…
Оставив вниманием мужичка, который, бормоча что-то, ковырялся в своей сумке, стал принимать награду. Красивый карабин, как у Почетного караула, точно. И штык даже! Ремень, подсумок – в нем десять гнутых железячек. И десять кубиков с патронами. Богатство.
– А как с ним?
– А кто знает. Мы с таким не умеем. У нас автоматы.
Выясняется, что и радист, что сидит в танке, тоже не умеет. Однако… Да и в общем-то… Наверное, неплохое оружие и красивое… но у меня есть уже – и привычное, и, пожалуй, не хуже. Мне пока хватает. Запихнул патроны в разом отяжелевший рюкзак – эх, надо бы че-то придумать, так неудобно носить.
– Вот что, ребята, – я патроны заберу, а это все пусть еще полежит – потом Иван меня обучит, а так мне пока без толку брать. Лады?
– Лады… А чего, прям такой богатый?
– Да… а куда мне? Вот – есть же.
– Ну-у-у-у… еще. Не знаю.
– Вот и я не знаю.
– Слушь… а как ты там живешь-то? Там же ни света, ни воды…
– Как? Да нормально… все устроился, все сделал…
– Сам, че ли?
Я усмехаюсь. Нет, таджиков нанял. Сам, конечно. Но ехидничать в ответ не стал, а стал рассказывать что и как. Парни слушали раскрыв рот, даже мужик замер, слушая. Временами военные переспрашивали, иногда удивляясь. Потом один из них изрек:
– Да-а-а, блин… Ну ты, блин… Выживальщик натуральный. Специально, что ли, готовился?
Я даже как-то замер. Готовился? Вспомнил первые дни… Готовился. Если бы… Если бы я хоть немного, хоть чуть, хоть к чему-то готовился… Если бы… С трудом проглотив комок в горле, глухо ответил:
– Нет. Никогда и ни к чему не готовился. Вообще.
– Да? А как же вот ты – все это?
– Как? А чего такого? Просто – надо. И все.
– Ну – надо. Всем надо, но…
– Видать, плохо надо.
– Ишь ты… А че ты к нашим не переберешься? Ты бы уже там давно – нужный бы человек был. С твоими-то знаниями.
Тут я просто на мгновение теряю дар речи.
– К-какие знания? Ты про что?
– Ну вот ты же все это так ловко придумал, нашел-сообразил, а говорят, местами народ палатки из полиэтилена строит, у костра греется…
– Не… я в шоке… да чего же я такого знаю и умею? Что, академию какую закончил, че ли? Да таких, как я, «умельцев» пруд пруди. Все, что в школе учили, да так по жизни… я ж не только бухал, так иногда и что-то где-то работал. Ну вот ты, пожалуй, и не сильно младше меня, – чего я такого рассказал, чего ты не знал?
– Ну… эта… Ну да – но это ж надо сообразить!
– Жить захочешь – сообразишь. Ладно, поеду я. Ивану и товарищу майору привет.
– Бывай.
Дома первым делом набил магазины. Потом, превозмогая брезгливость, вытащил уже воняющего на солнце мертвяка за ворота. Экая мерзость.
Подумал – время есть, а ехать куда-то чет не очень тянет. Припекало будь здоров – эти твари наверняка пошустреют. Нет уж, увольте. Заведу будильник, завтра встану затемно и прошвырнусь по городу. Ночью подморозит наверняка, упыри позамерзнут. Сам еще не знаю, чего хочу, но что-то надо… Кошек больше не будет, похоже, а чем-то заняться… хотя на самом деле – чего мне еще надо? Оружие есть, аж слишком: вон карабин оставил пока, и ничего. Жранья полный подвал, тепло, топливо есть, и тоже надолго. Так чего мне надо-то? Чего не сидится?
Много думать – башка станет большой, в каску не влезет. Завтра поеду и посмотрю. А сейчас – потренируюсь. Патронов-то валом. И за сегодняшнего еще отвалят наверняка. Сообщил по радио, что, мол, пальба будет – это я тренируюсь. Мне понятливо хмыкнули с поста, кратко отозвались откуда-то из города незнакомые военные, со смешным позывным «жморда», которые искали там банду, проворчал что-то насчет «с жиру» кто-то из озерковских, ему насмешливо ответили их же, потом через кого-то еще «для Суздаль-пять привет от майора» передали. В общем, эфир жил.
Тренировался долго, сжег полсотни, наверное, патронов к пистолету и сотни две к автомату. Надо сказать – получалось… прилично. Нет, пока не хорошо, но – удовлетворительно. Стало постепенно получаться стрелять из автомата одиночными – быстро, и притом – относительно точно. Грубо нарисованные на заборе краской фигуры покрывались дырками от пуль – бетонный забор оказался совсем не таким бетонным, как с виду. Я даже выглянул – не, за ним ничего такого, серьезного, и живых точно никого в той стороне нет. Отстрелялся на славу, ствол автомата нагрелся, тепло чувствовалось даже сквозь пластик. Хорош на сегодня. Набил заново все магазины, забросил из домашнего «порохового погреба» в рюкзак, к оставшимся там автоматным, несколько кубиков пистолетных – чтоб потом не забыть. Ну, можно и отдохнуть?
Спохватился – ну я и разгильдяй! Столько времени, столько стрелял – а ведь оружие наверняка надо чистить. И майор, и Иван это вскользь поминали – им-то оно привычно. Устроился прямо во дворе, на поддонах, греясь на солнце, – вытащил все приблуды и книжку, доставшуюся вместе с ружьем, и инструкцию к «сайге». Сначала изучал, потом решил попробовать. Поперву, проверив, что карабин заряжен, разобрал пистолет. Возился с ним минут пятнадцать – может, и излишне тщательно, но вот совсем не хотелось тут халявить. Потом собрал, решив при случае показать майору или Ивану – пусть посмотрят. Так ли надо. А заодно научат, как правильно. Потом настала очередь автомата. Тут возился дольше – загадил я его капитально. Но вроде и его отчистил, собрал. Вот, теперь можно и пообедать!
На обед нарубал тоненько замороженной печенки и быстренько прожарил ее. Коты сошли с ума от запаха, у мужественно смотревшего куда-то вдаль взором старой пограничной карацупы Мухтара слюни висели до земли. А я че? Я не жадный. Я поделился. Когда после чая разлегся на поддонах, «чтоб жирок завязался», – Мухтар упал рядом, благодарно подсунув здоровенную свою башку мне под руку, чуть ли не у него на морде устроился котенок, и даже черный сидел рядом и намывался, вроде как выражая мне некоторую снисходительность: мол, конечно, до кота тебе, человечишко, далеко, но и не совсем ты дерьмо. Солнце исправно пригревало, за забором в кустах щебетали птицы, пахло весной, нагретой свежеоттаявшей землей. Нет, это, пожалуй, еще не счастье… но умиротворение наверняка.
