ее, указывая на ряд зеленых металлических шкафчиков позади.
— Вы что, никогда не убираетесь тут? Прошло уже десять лет, а на двери моего старого шкафчика до сих пор нацарапано «проститутка». Боже, благослови бедного ребенка, которому он достался.
— Конечно, мы моем шкафчики, — выплевывает Эми. — Их отмывают каждый год.
Я прищуриваюсь.
— Эй. Вы правы. Это не мой шкафчик. На этом написано «грязная шлюха». Эй, Люк, разве это не преступление на почве ненависти?
Люк выпрямляется во весь рост.
— Да, — говорит он ледяным голосом. — Так и есть. Знаешь, Эми, это очень меня беспокоит. Думаю, будет лучше, если я напишу в совету, чтобы они могли провести проверку процедур защиты студентов в этой школе.
Эми в ярости.
— Люк, — огрызается она. — Ты раздуваешь из мухи слона. Ради Бога, ты здесь больше не работаешь.
— Я все еще состою в студенческом совете, — миролюбиво напоминает он ей.
Эми переводит свой хмурый взгляд на меня.
— Это ты подговорила его на это? — требует она. — Почему? Потому что я не слушала тебя, когда ты приходила ко мне ныть каждый обеденный перерыв, тратя впустую все мое свободное время? Потому что я опубликовала те фотографии, на которых ты распутничаешь на моей свадьбе?
Люк пристально смотрит на нее.
— Подожди. Это ты опубликовала те фотографии? Ты сказала, что не знаешь, кто это сделал!
Эми закатывает глаза.
— Перестань так на меня смотреть. Это было мое право. — Она тычет в меня пальцем. — Она явилась без приглашения, одетая как чертова проститутка, и ходила вокруг, соблазняя моих гостей. Просто позор. И ведь ты такой чертовски тупой. Я знала, что ты никогда не поймешь, что она за человек, так что да. Я сделала несколько снимков на свой телефон. Я хотела предоставить тебе доказательства того, что она тебе изменяла. — Она разводит руками. — А тебе все равно! Не знаю, что, черт возьми, с тобой не так, Люк, но эта твоя маленькая групповая интрижка отвратительна. Ради Бога, раньше ты учил детей. Как ты думаешь, что подумают родители, когда узнают, что один из наших бывших профессоров — чертов извращенец?
Ее голос повышается на последнем слове, и я вижу, как люди по всему залу поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. Пара моих старых учителей физкультуры обмениваются понимающими взглядами. Люк краснеет.
Внезапно я начинаю сожалеть о своем маленьком плане. Я думала, мы зайдем сюда, немного покрасуемся и снова выйдем. Я не подумала о том, как плохо может отразиться на мальчиках то, что их увидят со мной. Очевидно, моя репутация законченной развратницы заразительна. Не хочу, чтобы это случилось с кем-то еще. Это больно.
Джош сжимает меня крепче.
Люк сглатывает. Когда он начинает говорить, его голос очень спокоен.
— Это не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к Лейле. Речь идет о благополучии студентов.
— Но…
Люк хмурится.
— Это то, на что мы, как учителя, обращаем основное внимание, верно? Потому что, если я говорю тебе, что есть проблема с безопасностью детей, и твоя первая мысль — замять это дело, у тебя будут проблемы.
— Нет никаких проблем с безопасностью детей! — протестует Эми. — Она все это выдумала!
Люк, в конце концов, ломается.
— РАДИ БОГА, ЭМИ! — кричит он, тыча пальцем в шкафчики. — Кто-то написал ругательства на шкафчике молодой девушки! Кто-то пристает к ребенку. Несовершеннолетнему. Доказательство здесь черным по белому, и я не позволю тебе игнорировать его только потому, что ты не хочешь заниматься чертовой бумажной работой!
Все остальные в зле замолкают. На заднем плане из динамиков звучит веселая попса 90-х. Зак шумно зачерпывает пригоршню крекеров и начинает хрустеть ими, как будто это попкорн.
Эми делает глубокий вдох.
— Возможно, нам нужно поговорить наедине, Люк, — холодно говорит она.
— Я согласен, — отвечает Люк, наклоняясь, чтобы крепко поцеловать меня в щеку, а затем уходит осматривать шкафчики, оставляя Эми бежать за ним на своих маленьких каблучках. Я смотрю им вслед с огромными глазами. Что, черт возьми, я начала?
— Мило, — говорит Зак, поднося крекер к моим губам и скармливая его мне. — Мне нравится, когда он становится таким праведным.
— Знаешь, наверное, не стоит портить вечеринку и съедать всю еду, — бормочет Джош себе под нос.
— Извини, приятель, ты тоже хочешь? — Зак услужливо запихивает пирожное в рот Джошу.
Донни, который наблюдал за происходящим с растущим беспокойством, наконец делает шаг вперед.
— Мне нужно поговорить с тобой, — тихо говорит он, не встречаясь со мной взглядом.
— Ладно, — Зак выпрямляется, стряхивая крошки с рук. — Показывай дорогу.
Донни хмурится.
— Не с тобой, — выплевывает он. — С Лейлой.
— Я понял, — возражает Зак. — Если ты, приятель, думаешь, что пойдешь куда-нибудь один с моей девушкой, то ты еще тупее, чем кажешься. Она только что сказала нам, что ты приставал к ней на парковке, ради всего святого.
— Да, — говорю я, забавляясь. — И я чуть не сломала ему пальцы. Мне не нужен телохранитель, ребята.
Зак драматично вздыхает.
— Ладно. Крикни, если я тебе понадоблюсь, любимая. — Он чмокает меня в лоб, затем возвращается к еде. — Они на вкус как дерьмо, — бормочет он Джошу, хватая еще горсть крекеров. — Спорим, я смогу съесть их все до того, как мы уйдем отсюда?
Джош игнорирует слова Зака, его пальцы сжимают мои, как будто он не хочет меня отпускать. Я осторожно высвобождаюсь из его хватки, поглаживая лацканы пиджака.
— Со мной все будет в порядке, — тихо говорю я. Он ловит мои костяшки и наклоняется, чтобы поцеловать их, а затем молча позволяет мне уйти.
Глава 82
Лейла
Засунув руки в карманы, Донни ведет меня в угол спортзала, подальше от лишних ушей. Я оглядываюсь по сторонам, морща нос при виде корзин со спущенными баскетбольными мячами и сломанными обручами.
— Послушай, — тихо говорит он. — Ты не можешь выложить это в соцсети.
Я рассматриваю свои ногти.
— Не могу?
— Нет! — его глаза широко раскрыты. — Ради Бога, я был ребенком!
— Я тоже. Это не помешало тебе превратить мою жизнь в сущий ад.
— Я не знал, что делал! — настаивает Донни. — Это было десять лет назад, Лейла, неужели ты не можешь просто забыть об этом? Я упорно трудился, чтобы добиться того, что имею сейчас, так какого черта ты хочешь испортить мне все именно сейчас?
— Не хочу, — честно отвечаю я. — Я не хочу ничего тебе портить. Все, что я хочу сделать, это оставить все позади. Итак, вот что произойдет. — я делаю шаг к нему, мои высокие каблуки слегка поскрипывают по уродливому бежевому линолеуму. — Ты снимешь обвинения с Зака, —
