Мы остановились, Я услышал и почувствовал, как кучер спрыгнул с козел, затем раздались чьи-то голоса, на тяжелых воротах отодвинули засов и открыли их. Лошади снова начали движение. В этот момент меня грубо схватили за голову и завязали глаза. Дверь кареты открылась, Поток свежего воздуха хлынул внутрь. Один из моих спутников спрыгнул вниз. Меня вытащили из кареты. Через минуту я уже стоял на открытом пространстве, а с обеих сторон меня держали похитители.
Я не мог идти со связанными ногами. Охая и ругаясь, мужчины поволокли меня — мои ботинки подскакивали на булыжниках — и запихали в какое-то место, где сильно пахло опилками и лаком. Ночной кошмар перешел в еще более страшную стадию. Без предупреждения мои ноги оторвали от земли, и я почувствовал, что меня подняли и несут чьи-то сильные руки, а мое тело постепенно принимает горизонтальное положение. Меня подняли, а потом опустили. Я ударился головой. Кто-то рассмеялся, непринужденно и совершенно неожиданно в этой зловещей атмосфере.
— Опять слишком высокого мужика притащили, — сказал кто-то. — Придется снова отрезать ноги.
— Нет, — ответил другой голос. — Просто сними с него ботинки, и все будет в порядке.
С меня резко сдернули ботинки. Я лежал на спине, а мои локти, макушка и пятки соприкасались с твердыми поверхностями. Какой-то тяжелый предмет упал мне на ноги. Я непроизвольно дернулся. Потом еще один, и еще. Я протянул связанные руки и узнал по форме каблуки ботинка.
— Эй, парень, — сказал первый голос. — Мы тут оставили отверстия для воздуха. Дышать сможешь. Но запомни, отверстия небольшие, так что если сглупишь и будешь рыпаться, то потребность в кислороде возрастет, и дышать будет нечем. Так что лежи тихо, как мышка.
Сначала я не понял, о чем он, поскольку воздуха было полно, пусть и насыщенного парами лака и ароматом свежих опилок, которые наложились на едкий запах конского навоза. И тут в паре дюймов над моей головой раздался грохот, и я ощутил, как пространство внезапно сжалось и что-то загородило свет. Неожиданно на меня обрушился ужасный шум. Уши заложило от стука молотков, так близко, что казалось, гвозди заколачивают прямо в меня. Должно быть, орудовали сразу двумя или тремя молотками, но в замкнутом пространстве, которое играло роль барабана, казалось, что их несколько дюжин. Меня заколачивали в каком-то ящике по размерам не больше гроба.
И тут я все понял. Оценил размеры ящика, добавил к ним черный экипаж и выцветшие черные одежды похитителей, и понял: это не просто ящик, похожий на гроб, это и есть гроб.
77
Меня похоронят заживо. Я даже не сомневался в этом. Передо мной маячила перспектива долгой и мучительной смерти.
Похитители перенесли меня в другой экипаж вероятно закрытый. Казалось, мы ехали несколько часов, но возможно, минуты текли как часы. Время — ничто, если не можешь измерить его.
Разумеется, я пытался высвободиться. Но размеры гроба, ботинки и шляпа, лежащие на мне, недостаток кислорода и прежде всего крепко связанные руки практически не давали двигаться. Из пересохшего горла вырывался лишь приглушенный вой, и мне удавалось еле слышно стучать локтями по стенкам темницы. Сомневаюсь, что эти звуки слышали те, кто сидел прямо рядом с гробом, не говоря уж о прохожих на улице.
Мои умственные способности были парализованы, как и тело. Мне хотелось бы сказать вам, что я спокойно взирал в лицо опасности. В теории, действительно, если уж не можешь избежать смерти, то нужно посмотреть ей прямо в глаза. Но сиюминутные нужды оттеснили возвышенные идеи. Мне нужно было дышать, нужно было жить дальше, а все остальное не имело ровным счетом никакого значения.
Мы снова остановились. Я услышал и почувствовал грохот и толчок. Что-то стукнуло о крышку моего тесного узилища. Раздался смех — пронзительный, на грани истерики. Гроб раскачивался, подпрыгивал, обо что-то ударялся, резко наклонялся под острым углом. Все это вкупе с чередой нерегулярного глухого стука подсказало мне, что мы взбираемся по лестнице. Гроб снова принял горизонтальное положение, носильщики сделали еще пару шагов, и я услышал чей-то голос, но не смог различить слов.
Гроб застонал и заскрипел — кто-то снимал крышку. Меня омыли потоки свежего воздуха. Острие ломика вошло под крышку так глубоко, что скользнуло по моей голове. Я ощутил острый приступ счастья.
— Выньте кляп, — велел чей-то знакомый голос. — И повязку снимите!
Когда вытащили кляп, меня затошнило. Я попытался сказать слово «вода», но ничего не вышло. Чья-то рука схватила меня за волосы и приподняла голову. Пальцы развязали узел повязки. Свет брызнул в глаза — такой яркий, что я застонал от боли. Ничего не видно, кроме ослепительной белизны. Я закрыл глаза.
— Дайте ему попить, — велел все тот же голос. — А потом оставьте нас!
Чья-то рука скользнула мне под голову. Металлическая кружка звякнула об зубы. Внезапно вода оказалась везде: она струилась по лицу, просачивалась за шиворот, заполняла рот и устремлялась в горло, заставляя захлебываться. Кружку убрали.
— Еще, — прохрипел я. — Еще.
Кружка вернулась. Я был так слаб, что не мог даже удовлетворить свою жажду.
— Оставьте нас! — скомандовал голос.
Я услышал шаги — двух пар ног, кажется, — по деревянному полу, затем дверь отворилась и захлопнулась. На ресницах у меня собрались капельки воды, и я не знал, откуда они взялись, из кружки или от слез. Я все еще лежал с закрытыми глазами, но медленно открыл их и увидел просевший потолок, испещренный трещинами, — кое-где отвалилась штукатурка и показались балки.
— Сядьте!
Я ухватился связанными руками за край гроба и в конце концов смог принять сидячее положение. Первое, что я заметил, — шапку седых волос, выбивающихся из-под шапочки из черного бархата типа тех, что носят судьи. Я перевел взгляд на лицо, находившееся вровень с моим собственным. Узнавание нахлынуло на меня вместе с ощущением неизбежности.
— Мистер Иверсен, — сказал я. — Зачем вы сюда меня привезли?
— Сейчас вам будет удобнее, — он наклонился в кресле и изучал мое лицо. — Протяните руки как можно дальше, а теперь немного наклонитесь назад, а теперь снова вперед. Лучше, да? Еще воды?
В этот раз я пил жадно. Мистер Иверсен наполнил кружку из кувшина, стоявшего на столе подле его кресла. Калека был, как и в прошлый раз, одет в длинное развевающееся одеяние с вышитыми выцветшими желтыми нитками магическими символами. Костыли привалены к стенке гроба. На столе карманный пистолет.
Мой взгляд блуждал по комнате, и я обнаружил, что мы не одни. У окна спиной к нам сидел еще какой-то человек в пыльном коричневом платье и старомодной треуголке.
— Вы дурак, сударь, — дружелюбно заметил хозяин. — Вам не стоило возвращаться. Нужно было уехать куда-нибудь далеко-далеко. Семь Циферблатов небезопасное место для любопытных. Я же пытался намекнуть вам во время вашего прошлого визита. Увы, нельзя ожидать от молодого человека мудрости, которая приходит лишь с годами.
