Макси. Я ненавидел его так же сильно, как, наверное, и он меня. Глядя на его приторную улыбку и слушая размеренную речь о ювелирном производстве, я вспомнил нашу последнюю встречу возле ворот дома Макси. Что он мне тогда сказал?
«Ты еще пожалеешь, что встал на моем пути».
«Я тебя уничтожу».
Эти слова взорвались в моем сознании, подобно фейерверку. Я тут же подскочил с кровати, уставившись на экран телевизора, ошеломленный своими внезапными догадками. Как же я раньше не понял? Все это было грязным делом рук Эдуарда, не иначе. Это он уничтожил меня, как и обещал.
Я подбежал к шкафу, с треском распахнул дверцы и натянул первую попавшуюся одежду.
Через полчаса я уже стоял перед столом секретарши в офисе этой гребаной золотодобывающей корпорации. Я напугал девушку жестким требованием сообщить ее боссу о моем визите, и она промямлила, что он не сможет меня сейчас принять.
Во мне клокотала такая ярость, что я просто проигнорировал ее слова и вломился в кабинет Эдуарда.
– Какими судьбами! – воскликнул он, оторвавшись от своих бумаг, а потом дал знак своей взволнованной секретарше оставить нас. – К чему этот неожиданный визит?
– Я знаю, что это сделал ты. – Я навис над его столом, упираясь ладонями в стеклянную поверхность.
– Что я сделал? – Он откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди, приняв беззаботный вид. Слишком наигранный и беззаботный, черт возьми. Это точно был он.
– Не притворяйся, будто не понимаешь. Тебе удалось разлучить меня с Макси своими грязными играми.
– Я не участвую в грязных играх. Это за тобой водится такой грешок, насколько я узнал из новостей. Ты не пропускаешь ни одной юбки, правду о тебе говорят. Твоя нескромная фотография, которая взорвала всю общественность, уже успела стать мемом в Интернете.
– Что ж, значит, ты полюбовался моей фотографией. Замечательно. – Я взял ручку, которая стояла на какой-то гранитной подставке и повертел ее в руках. – Думаю, ты был первым, кто увидел ее. Ведь это ты решил создать такую композицию в кадре, ведь так?
– Даже если и так, ты ничего не докажешь, – вдруг заявил Эдуард и криво усмехнулся.
Значит, я оказался прав. Он все подстроил. И сейчас почти что прямым текстом признался мне в этом.
– Макси не будет с тобой, – продолжал Эдуард пренебрежительным тоном. – Ты проиграл. Твоя репутация, которую ты годами создавал вокруг себя, тебя и погубила. Ничего удивительного в этом нет, это было вполне ожидаемо. А теперь убирайся отсюда.
Я бросил ручку в сторону, а затем обошел стол и схватил Эдуарда за грудки.
– Ты за это поплатишься, – процедил я сквозь зубы.
Он оттолкнул меня, а затем я получил неожиданный удар с ноги в грудь. Во мне мгновенно закипела кровь, я схватил его, рывком впечатал в стену и ударил в лицо.
В следующий момент кто-то дернул меня назад. Меня с двух сторон схватили два охранника. Эдуард выпрямился, поправил съехавший пиджак, коснулся ладонью скулы, на которой появилась ссадина, и вдруг громко рассмеялся.
– Ты проиграл, Ден. Лучшее, что ты можешь сделать, – это написать об этом песню, красавчик. А потом отправиться в объятия своих вездесущих подружек.
– Я докажу Макси, что это ты стоишь за всем этим дерьмом. Мы с ней снова будем вместе. У тебя не получится разлучить нас. – Я дернулся в руках охранников.
– Что делать с ним, босс? – обратился к Эдуарду один из громил.
– Проверьте его телефон. Уверен, что он включил диктофон. Нужно стереть все записи.
Вот черт. У меня действительно была включена запись. Я не был настолько глуп, чтобы не позаботиться об этом, но Эдуард оказался умнее.
Охранник извлек из моего кармана мобильник и протянул его Эдуарду. Тот деловито прижал мой палец к экрану для разблокировки, а затем обнаружил активное приложение диктофона.
– Удалено! – он со злорадством вложил мой телефон обратно в карман.
– Она все равно мне поверит.
– Нет, не поверит. Проводите-ка его до выхода и проследите, чтобы больше он здесь никогда не появлялся!
Я сел в свою машину, задыхаясь от ярости и боли. Меня тошнило от собственной беспомощности. Эдуард был прав, когда говорил, что я угодил в ловушку своих пороков. Но я уже давно стал другим. Макси перевернула весь мой мир, и сейчас я был новой версией себя.
Я поехал в сторону центра, но сам не заметил, как оказался возле дома Гедеона и Яны. Во мне бушевал такой хаос, что я приехал сюда за поддержкой. Но наша ссора никуда не испарилась. Я сидел в машине перед домом, не решаясь выйти, пока они меня сами не заметили.
– Выглядишь просто ужасно. – Гедеон заглянул в окно.
– Прости меня.
– Ты успел к ужину. Идем.
– Ты больше не сердишься на меня? – Помнится, на прошлой неделе я обвинил его во всех своих неудачах и едва не подрался с ним.
– Ты же знаешь, что на тебя никогда невозможно сердиться всерьез.
– Потому что я сладкая булочка? – Засмеялся я, вспомнив, как Марк любил подкалывать меня.
– Именно, – согласился Гедеон. – Выходи уже, булочка.
Этим вечером я рассказал ему о том, что я действительно оказался булочкой, совсем не виноватой в том, что произошло.
Я написал Макси, но сообщения больше не доходили до нее. Кажется, она заблокировала меня.
Утром я резко проснулся от звуков звонка, смешанного с настойчивым стуком в дверь. Я никого не ждал. Едва я открыл дверь, как в квартиру разом ввалились Гедеон, Савелий и Марк. Я мгновенно проснулся.
– Привет, Ден! – Марк хлопнул меня по плечу, едва не вывихнув мне сустав.
– У нас мало времени! – Савелий прошел мимо меня и расположился на диване, что-то набирая в телефоне.
– Собирайся, поехали, – сказал Гедеон. – Бери только самое необходимое, иначе не успеем.
– Что? – Я ничего не понимал. – Что происходит, черт возьми?
– Скорая музыкальная помощь, – ответил мне Гедеон. – Ты только встал? Я сварю кофе, а ты собирай пока чемодан.
– Куда мы едем? – закричал я.
– В Пермь! – ответил Марк. – Надо спасать любовь!
– Что? – я ошалело повернулся к нему.
– Мы едем в Пермь, – спокойным тоном произнес Савелий. – Гедеон рассказал нам, в каком дерьме ты оказался из-за этого чувака, который вроде был нашим фанатом, а потом стал главным злодеем.
– Вместе мы сила, – подхватил Марк. – Поэтому мы решили поехать с тобой и помочь тебе вернуть Макси.
– Каким образом?
– С помощью музыки, конечно. – Из кухни выглянул Гедеон.
– Эта песня глупая, но если