собак караульщиков садов. Бальдер топотал рядом — безусловно, он мог бежать быстрее, но равнялся по Тарику. Леса они достигли довольно быстро.
— Убавь прыти, чтобы сгоряча лоб не расшибить!
Признав за спасителем право командовать, Тарик послушался.
Они быстрым шагом двинулись меж деревьев, и вскоре ему почудилось, что слышит вдалеке за спиной азартный собачий лай... нет: судя по тому, как нахмурился Ямщик, не почудилось. Однако Бальдер не прибавил шага, ворча:
— Живенько они подхватились... И все ж зажрались в глуши — добрая ищейка по следу идет молча, чтобы заметили ее поздно... Ничего, тут есть удобное местечко, как для нас приготовлено...
Меж деревьями Тарик увидел неширокий, не больше чем в два человеческих роста, медленный ручей — в нем золотистым, почти полным кружочком отражалась Старшая Спутница. Быстренько содрав сапоги, Бальдер сунул носки в карман, закатал штаны до колен и, держа сапоги в свободной руке, решительно шагнул в воду, подняв брызги:
— Делай, как я! Тут мелко, и дно песчаное!
Подождал, пока Тарик поступит так же, и быстро пошел по течению, высоко поднимая ноги, вздымая тучу брызг, самоцветами сверкавших в сиянии Младшей Спутницы. И в самом деле оказалось мелко — Тарику на ладонь выше щиколотки, а Бальдеру и того меньше. Тарик, ничуть не потерявший головы, догадался,
зачем это, не раз читал в книжках о приключениях: самые чуткие ищейки потеряют на берегу след и будут растерянно метаться, к ярости хозяев...
Они почти бежали, взметая веера сверкающих брызг. Нагретая за день солнцем вода нисколечко не холодила, и понемногу к Тарику стали возвращаться чувства — вернее, одно, заслонившее все остальные: ликующая радость оттого, что он вырвался из жути наяву, и еще запоздалое раскаяние за то, что думал о Бальдере плохо...
Долго они так шагали-бежали. Наконец Ямщик повернул вправо, выскочил на берег, и Тарик без команды последовал за ним. Поскользнулся мокрыми ногами на траве, но, взмахнув руками, удержал равновесие и не выпустил башмаков.
— Обуваемся! Тут змеи шныряют!
Мало приятного натягивать носки и башмаки на мокрые ноги, но в положении беглеца негоже привередничать... Перед ними простиралась обширная пустошь с невысокой полоской леса вдалеке. Тарик ждал, что раздастся команда припустить бегом, но Ямщик остался на месте, чутко прислушиваясь. Помаленьку и Тарик стал различать посреди ночной тишины собачий лай, и лицо Бальдера посмурнело. Он зло проворчал сквозь зубы:
— Надо же, не такие уж раздолбай они тут, в глуши... А впрочем, и глушь недалеко от столицы...
— Что? — решился спросить Тарик, не распознав в крепнущем собачьем лае никакой такой особой угрозы.
— Хваткие, мать их сучью, — ответил Бальдер, не поворачиваясь к нему. — Пустили собак по обоим берегам, чтобы точно определить, где мы выйдем. Эта ухватка не на зверя, на человека, песики не охотничьи, а людоловы...
Тарик и о таких читал, но сейчас не время хвастать книжными познаниями, приносящими в жизни мало радости...
— А теперь — вжарили!
И они вновь припустили бегом к далекому лесу — только теперь Ямщик довольно часто оглядывался через плечо, а когда Тарик последовал его примеру, скомандовал:
— Шею не вывертывай, под ноги смотри!
Собачий лай теперь раздавался беспрестанно, стал громче и ближе.
— Стой!
Тарик остановился, переводя дух. Пожалуй, теперь можно и оглянуться, самое время... Лишь сейчас он ощутил, что мокрые штанины противно липнут к ногам, да и кафтанчик от брызг промок до плеч — но сейчас на это наплевать...
Они пробежали по пустоши майлы две, не меньше, и ручей уже не виден, но с той стороны несутся два проворных темных комка, на глазах вырастающие в очертания собак, и, далеко от них отстав, поспешают люди — на таком расстоянии их не сосчитать. Они спустили собак, и от них не уйти даже бегом, а на деревья лезть — себя погубить. Похоже, их там много. А у Ямщика только засапожник, у Тарика нет ничего...
Но на лице Бальдера не было ни испуга, ни даже растерянности — одна хищная улыбочка. Спокойно глядя на приближавшихся со злобным лаем собак, на далеко отставших от них людей — теперь можно разобрать, что их пятеро, и в руках у них поблескивает железо, похожее на лезвия коротких галабард наподобие тех, что носят Стражники, а на поясах болтаются ножны длинных кинжалов, — Ямщик насмешливо приговаривал:
— Ну, давайте ближе, сучье племя, четверолапое и двулапое... Прыткие — видно, хорошо вас кормят... И все ж пентюхи вы тут — никакого огнестрела не видно, привыкли безоружных гонять... А вот мы, городские, знаете ли, кусучие, мы пироскаф видали в натуре и даже на нем езживали...
Неведомым образом его уверенность передалась Тарику: Ямщик спокойно стоял на расставленных ногах, его голос звучал насмешливо, без тени тревоги. Собаки уже на расстоянии пары выстрелов из лука...
Распахнув жилет, скрестив руки, Бальдер вырвал из-за широкого пояса два больших длинных предмета, навел их на вытянутых руках на ускоривших бег собак. Тарик не сразу узнал пистолеты,
которые прежде видел только на картинках, и тут дважды громыхнуло, сверкнули вспышки, в сторону собак метнулись струи густого дыма — и они на всем бегу осеклись, покатились по земле, упали и больше не шевелились. Их хозяева, пробежав еще пару шагов, застыли, послышались испуганные вопли — и они со всех ног кинулись бежать в ту сторону, откуда пришли.
Дым медленно таял в рассветном безветрии, витал запах гари, прежде не знакомой Тарику, — ага, вот как пахнет сгоревший горючий прах...
— Вот так, — сказал Бальдер, затыкая пистолеты за пояс. — Больше собак у них нет, иначе непременно прихватили бы. Если остальные и кинутся в погоню всей шайкой, опоздают... Ходу!
И они вновь пустились быстрым шагом по редколесью и бегом — по пустошам. Прошло не так уж много времени, и Тарик увидел плоский камень с закругленной верхушкой, поросший мхом, но не настолько, чтобы нельзя было разобрать глубоко высеченный герб — тот, что намозолил глаза в замке. Герб маркизы. Он уже видывал такие камни прежде, и у него вырвалось:
— Межевой знак!
— Он самый, — сказал Бальдер. — Кончаются угодья маркизы, и начинаются земли рыбарей. Теперь
