гости своих друзей, с его стороны это просто подлость, я как раз смотрю “Простую жизнь”, вы не смотрите, господи, этот сезон какой-то сумасшедший…
И так далее в том же духе. Наконец наши односложные ответы оскорбили ее и она обиженно объявила:
– Ну ладно, ребята, не стану вам больше мешать.
И так как ни один из нас не возразил, Хизер удалилась, напоследок одарив нас улыбками: Сэма – очень милой, а меня – ледяной.
– Прости, что заявился без приглашения, – сказал Сэм и немного озадаченно оглядел гостиную (вызывающие дизайнерские подушки на диванах, полки, заставленные фарфоровыми зверюшками).
– Ничего страшного. Выпьешь чего-нибудь?
Зачем он пришел, я не знал и даже думать не хотел, что это как-то связано с Кэсси. Ведь вряд ли же она попросила Сэма поговорить со мной.
– Виски, если можно.
Я вышел на кухню и достал из буфета початую бутылку “Джеймисон”. Когда я вернулся в гостиную, Сэм, по-прежнему в пальто, сидел в кресле, уперев локти в колени и закрыв лицо руками. Хизер не выключила телевизор, но звук полностью убавила, и на экране две женщины с оранжевым макияжем о чем-то беззвучно ругались. На лицо Сэма падал отсвет, отчего он напоминал грустное привидение.
Я выключил телевизор и протянул Сэму бокал. Тот изумленно посмотрел на выпивку, но затем быстро поднес бокал к губам и наполовину осушил. Я вдруг подумал, что он уже слегка навеселе. Говорил он внятно, походка была твердая, и все же в голосе и движениях появилось что-то непривычное, грубоватое и тяжелое.
– Ну что, – глупо спросил я, – что случилось-то?
Сэм сделал еще глоток виски. Свет торшера у него за спиной словно делил его на две части – темную и светлую.
– Помнишь про пятницу? Запись?
У меня слегка отлегло от сердца.
– Да.
– Я с дядей так и не поговорил.
– Не поговорил?
– Нет. Все выходные об этом думал. Но так ему и не позвонил. – Сэм откашлялся. – И пошел к О’Келли, – он опять кашлянул, – сегодня после обеда. Дал ему прослушать запись и сказал, что это мой дядя.
– Круто! – воскликнул я.
По правде говоря, такого я от Сэма не ожидал и, несмотря ни на что, проникся к нему уважением.
– Нет. – Сэм покачал головой. Он посмотрел на бокал и поставил его на журнальный столик. – Знаешь, что он мне сказал?
– Что?
– Заявил, что я спятил. – Сэм рассмеялся, но чуть истерично. – Господи, да ведь он прав… Велел мне стереть запись, позвонить ребятам из прослушки и сказать, чтобы они отцепились от Эндрюза. “Это приказ” – он так и сказал. Мол, у меня нет ни намека на доказательства, что Эндрюз как-то связан с убийством, а если мы и дальше будем в этом копаться, то нас в патрульные переведут, и меня, и его, не сейчас и вроде как не по этой причине, просто в один прекрасный день мы проснемся патрульными в какой-нибудь глуши и просидим там до конца жизни. “Этого разговора не было, и записи не существует” – вот как он сказал.
Сэм заговорил громче. Дверь спальни Хизер ведет в гостиную, и я не сомневался, что Хизер сейчас замерла, прижав ухо к двери.
– О’Келли хочет, чтобы ты не давал делу хода? – Я понизил голос в надежде, что Сэм поймет намек.
– Я бы сказал, что да, именно этого он и хочет, – с мрачным сарказмом ответил он.
Сэму сарказм совершенно не шел, он казался не прожженным циником, а жалким, растерянным подростком. Он откинулся на спинку кресла и отбросил с лица прядь волос.
– Знаешь, такого я не ожидал. Уж чего только я не предполагал… Но не такого.
Честно говоря, я никогда не относился всерьез к версии, которую разрабатывал Сэм. Международные строительные компании, коварные застройщики и тайные сделки – все это выглядело бесконечно далеким и почти смешным, словно какой-нибудь низкопробный блокбастер с Томом Крузом. Вид Сэма поразил меня. Нет, пьяным Сэм не был, ничего подобного, просто ему нанесли двойной удар – сперва дядя, а следом и О’Келли. Такого Сэм, как только что сам сказал, не ожидал. На миг, несмотря ни на что, мне захотелось найти верные слова утешения, сказать ему, что рано или поздно такое с каждым случается и что он выживет, ведь почти все выживают.
– Как мне поступить?
– Понятия не имею, – озадаченно ответил я.
Мы с Сэмом много работали вместе, но закадычными друзьями от этого не сделались, да и вообще советчик из меня в то время был никудышный.
– Ты только не подумай, что я пень бесчувственный, но почему ты меня спрашиваешь?
– А кого еще? – тихо пробормотал Сэм. Он взглянул на меня, и я увидел, что глаза у него красные. – Родным такое не расскажешь, верно ведь? Это их просто убьет. Друзья у меня прекрасные, но они не копы, а тут все связано с расследованием. Кэсси… Не хочу ее впутывать. Ей и так уже досталось – выглядит она в последнее время жутковато. А ты и так в курсе, вот я и подумал, что нужно с тобой посоветоваться, прежде чем что-то решать.
Я не сомневался, что за последние несколько недель тоже сильно сдал, однако, похоже, я скрывал это лучше, чем мне самому казалось.
– Решать? – переспросил я. – Так ведь выбирать тебе особо не из чего.
– У меня есть Майкл Кили, – ответил Сэм. – Можно передать запись ему.
– О господи. Да тебя с работы выпрут раньше, чем статья выйдет. Возможно, это вообще противозаконно. Правда, тут я не уверен.
– Знаю. – Он надавил ладонями на глаза. – Думаешь, надо так и сделать?
– Да я вообще без понятия.
От виски на полупустой желудок мне было не по себе. К тому же в выпивку я бросил лежалый лед, потому что другого не нашел, и виски отдавал гнилью.
– А если я сделаю так, что, по-твоему, будет?
– Тебя уволят. Может, даже дело против тебя возбудят.
Сэм молчал.
– Или общественное линчевание устроят. А твоего дядю – если они вообще сочтут, что он где-то оступился, – на год-другой отстранят от должности и потом обратно примут.
– А как же шоссе? – Сэм принялся тереть лицо руками. – Что-то ничего не соображаю… Если я промолчу, шоссе пройдет прямо по раскопкам, а ведь на это даже особой причины нет.
– Да там все равно шоссе проложат. Если ты обратишься к журналистам, в правительстве скажут: “Ой, простите, но уже поздно что-то менять” – и прекрасно продолжат в том же духе.
– Думаешь?
– Ну да, именно так я и думаю.
– А Кэти, – не отступал он, – мы же из-за нее все это заварили. Вдруг
