до Дасу, после чего Марана будет присматривать за ним с Руи.
– Вот тебе последний совет, король Куни: сожги все свои корабли, как только окажешься на острове.
– Но тогда у меня вообще не останется надежды когда-нибудь покинуть свою тюрьму.
– Сейчас твоя главная задача убедить гегемона в полной своей лояльности. Когда сожжешь корабли, он поймет, что ты ему не опасен. Сосредоточься на управлении Дасу, стань хорошим королем, а об остальном позаботится время.
У Рато и Дафиро наконец появилась возможность встретиться, впервые после того, как расстались в Сарузе. Куни со своими людьми оставался в лагере, и солдатам Маты запрещалось туда ходить.
Поскольку это был последний день их пребывания в Пане, солдатам разрешили свободно погулять по улицам. И хоть братья изо всех сил сдерживали слезы, глаза все же предательски заблестели, а носы захлюпали.
– Я слышал, что случилось на Волчьей Лапе. Тебя могли убить!
– И кто бы говорил! Сам вон крубеном управлял!
– Я старший, поэтому могу позволить себе безрассудства.
Даф показал Рату свой клинок, тот с восхищением его осмотрел и даже несколько раз им взмахнул, рассекая воздух.
– Ты точно решил следовать за господином Гару? – спросил Рат.
– Какой смысл? Даже если я от него уйду, ты все равно не покинешь гегемона. Буду стараться сделать карьеру у хозяина, который с пониманием относится к стратегической лени.
– А я уж было решил, что в тебе возобладало чувство чести.
Они обнялись и рассмеялись.
– Как жаль, что господин Гару и гегемон больше не братья!
Они пили до наступления сумерек, а потом распрощались.
Глава 36
Дасу
Дасу, шестой месяц первого года Принципата
Войско Мараны с удивлением наблюдало с моря, как люди Куни Гару сжигают корабли, на которых приплыли на Дасу. Марана вспомнил о гамбите Маты на Волчьей Лапе и нахмурился, однако слова Куни развеяли его сомнения.
– Большие корабли слишком дорого содержать, а я здесь надолго! – прокричал Куни с берега, приложив ладони рупором ко рту, вкрадчиво улыбнувшись своим людям. – Передавайте мои наилучшие пожелания гегемону, ваше величество. Не пропадайте!
Марана с презрением отвернулся, когда Куни принялся бить поклоны, как слуга в надежде получить одобрение господина. Почему гегемон так беспокоится из-за этого шута горохового? Он ничуть не лучше обычного разбойника: мелкий преступник, которого вполне удовлетворит крошечный островок с несколькими хижинами, а единственная его «победа» – результат удачного стечения обстоятельств.
Приходилось Мате сталкиваться с куда более серьезными противниками – например, с принцессой Кикоми. Сердце Мараны переполняли самые разные чувства, когда он вспоминал о ней. Хотя и сам мастерски плел интриги, в ней Марана встретил достойного противника. Кикоми сумела разрушить его замысел, до самого конца опережая на шаг. В точности так, как ей почти удалось поймать его в ловушку видением восстания, он почти сумел соблазнить ее обещаниями вечной славы. Принцесса была готова жить в вечном бесчестье на страницах истории, чтобы спасти свой народ, и Марана невольно восхищался величием ее духа. Кроме того, не исключено, что его нынешнее положение стало возможным благодаря смешанным чувствам, которые Мата питал к Кикоми. Повороты судьбы бывают поразительными.
Он отдал приказ плыть к северному побережью Руи, где раньше жил Танно Намен, чтобы выполнить данное ему обещание, и спросил у своих людей:
– У нас есть ягнячьи хвосты?
Даже у пса Намена больше амбиций и чести, чем у лебезящего перед сильными мира сего Куни Гару.
Обосновавшись на Дасу, король Куни одарил титулами всех своих соратников: Кого Йелу и Рина Коду сделал герцогами, а Тан Каруконо и Мюн Сакри стали маркизами, – раздал друзьям те немногие сокровища, которые удалось увезти из Пана, и устроил роскошный пир для трех тысяч солдат, которые последовали за ним на Дасу.
– Теперь я так же беден, как любой из вас. – Он поднял над головой пустой кошель и выпустил из рук – ветер тотчас подхватил легкий шелковый мешочек и унес в море.
Куни тряхнул широкими рукавами, чтобы показать, что они также пусты, и солдаты рассмеялись.
– У меня не осталось сокровищ, поэтому я могу дать вам лишь громкие титулы. Надеюсь, наступит день, когда они будут что-то значить. – Помолчав, Куни заговорил уже серьезнее: – Вам, моим верным соратникам, многое пришлось пережить. Сожалею, что мне больше нечего вам дать.
Со всех сторон послышались слова утешения, и сердце Куни наполнилось теплом.
Куни и его советники отправились в Дайе, самый крупный город на северном побережье крошечного каменистого островка, решив сделать его столицей маленького королевства. «Дворцом» Куни стал двухэтажный деревянный дом, лишь немногим больше других в городе.
– Господин Гару, ты выглядишь усталым, – сказал Кого.
Теперь, когда он уже не должен был выступать перед толпой, Куни мог позволить себе не скрывать, что устал и отчаялся.
– Что я делаю, Кого? Неужели совершил ошибку, которую уже не исправить? На какое будущее могут рассчитывать моя семья и те, кто последовал за мной? Мои владения немногим больше загона для овец и находятся на максимальном удалении от центра власти. Мата почти наверняка не позволит мне вернуться домой или забрать Джиа сюда, если только я не откажусь от своих земель. Неужели я обречен умереть во мраке, после того как поставил на карту все, но ничего не выиграл?
С тех пор как Куни получил титул герцога Дзуди, Кого Йелу ни разу не видел его таким мрачным.
– Сила идет из самого центра сердца, господин Гару. Если в твоем сердце нет центра, ты будешь жить дальше без всякой цели.
Куни немного помолчал, а потом кивнул.
Джиа взяла письмо от солдата Кокру, но лицо ее осталось холодным, как у статуи Рапы.
Солдат смущенно ждал, но скоро понял, что благодарности не дождется, и поспешно ушел. Джиа закрыла за ним дверь. Адрес на конверте был написан так хорошо знакомым ей быстрым почерком Куни. Конечно, конверт не был запечатан.
С тех самых пор, как Мата приказал одному из своих отрядов разбить лагерь неподалеку, солдаты не спускали с нее глаз, проверяли всех, кто приходил в дом, якобы для ее защиты.
– Когда-то я называла Мату Цзинду братом! – возмутилась Джиа. – Что же он сам не объяснит, почему меня сделали пленницей в собственном доме?
Капитан отряда охраны пробормотал в ответ, что гегемон очень занят, и поспешно ретировался, когда Джиа швырнула в него чайник.
Она смотрела на зажатое в руке письмо, и сердце ее наполняли радость и гнев. Казалось, буквы зиндари, с летящими росчерками и широкими петлями, пытались сбежать из своих квадратиков слов и напомнили ей открытую беззаботную улыбку Куни. Однако письмо было осязаемым напоминанием, что Куни здесь, рядом с ней и детьми, нет, что он застрял на далеком острове, где ему не остается ничего иного, кроме как изображать короля.
Джиа хотела, чтобы Куни был рядом, хотела обнять и поцеловать мужа, а потом надавать
