Мужчина огромного роста, сложенный как Оливер Харди,[38]поднялся с палубы и вошел в рубку.
На нем был серый мундир с золотыми нашивками майора армии Конфедерации.
Рубашка под расстегнутым кителем промокла от пота, и он тяжело дышал. Постоял мгновение, вытирая лоб рукавом и переводя дух.
Наконец он сказал:
— Проклятие, не знаю, что предпочесть: получить пулю в голову, утонуть в море или умереть от сердечного приступа.
Днем Лерой Ларош руководил туристическим агентством, вечером и ночью становился любящим мужем и отцом, а по уик-эндам командовал Шестым Луизианским полком армии Конфедерации Соединенных Штатов. Он пользовался популярностью, и каждый год его выбирали командиром, чтобы он вел полк в реконструкциях боев. То, что теперь предстоял настоящий бой, его как будто не слишком беспокоило.
— Нам повезло, что у вас на борту нашлись тюки с хлопком, — сказал он капитану.
Белчерон улыбнулся.
— Мы держим их на палубе как память об историческом прошлом нашей старушки.
Питт взглянул на Лароша.
— Ваши люди заняли позиции, майор?
— Ружья заряжены, люди под завязку заправились „Дикси“ и рвутся в бой.
— Какое у них оружие?
— Мушкеты „Спрингфилд“ сорок восьмого калибра: такие были у большинства мятежников во время войны. Посылают пулю на пятьсот ярдов.
— Как быстро они стреляют?
— Большинство моих парней могут сделать три выстрела в минуту. Некоторые — четыре. Но я ставлю на баррикаду лучших стрелков, а остальные заряжают.
— А пушки? Из них действительно можно стрелять?
— Конечно. Свалят дерево мешком цемента за полмили.
— Каким мешком?
— Это дешевле, чем настоящий выстрел.
Питт обдумал эти слова и улыбнулся.
— Удачи, майор. Попросите своих людей не высовываться. Пулеметам нужно меньше времени для перезарядки, чем мушкетам.
— Думаю, они умеют укрываться, — сказал Ларош. — Когда нам открыть огонь?
— Предоставляю решать вам.
— Прошу прощения, майор, — вмешался Джордино. — Нет ли у ваших людей запасного оружия?
Ларош расстегнул кожаную кобуру и протянул Джордино большой пистолет.
— Револьвер „Ле Ма“, — сказал он. — Выпускает через нарезной ствол девять пуль сорок второго калибра. Но, если вы заметили, внизу есть второй ствол, гладкий, и заряд дроби. Берегите его. Мой прапрадед пронес его от Бул-Рана[39]до Аппоматтокса.[40]
На Джордино это произвело впечатление.
— Не хочу оставлять вас безоружным.
Ларош извлек из ножен саблю.
— Мне сгодится и это. Ну, мне пора к моим людям.
После того как рослый жизнерадостный майор покинул рубку, Питт раскрыл скрипичный футляр, достал „Томпсон“ и вставил полную обойму. Одной рукой он держался за бок и выпрямлялся осторожно, поджав губы от боли в груди.
— Вы здесь справитесь? — спросил он Белчерона.
— Обо мне не беспокойтесь, — ответил капитан. Он кивком указал на пузатую чугунную печь. — Когда начнется фейерверк, у меня будет своя броня.
— Слава богу! — воскликнул Меткалф.
— Что это? — спросил Сандекер.
Меткалф протянул документ.
— Ответ из Британского адмиралтейства в Лондоне. Единственный „Патфайндер“ в королевском флоте — эскадренный миноносец с ракетным вооружением. Исследовательского судна с таким названием нет, и вообще в районе залива нет английских кораблей.
Он с благодарностью взглянул на Сандекера.
— Хорошая игра, Джим.
— Ну, нам наконец повезло.
— Бедняги на пароходе — вот кому сейчас нужна удача.
— Мы больше ничего не можем сделать? Ничего не упустили?
Меткалф покачал головой.
— Здесь — нет. Катер береговой охраны в пятнадцати минутах, а сразу за ним атомная подводная лодка.
— И никто не придет вовремя.
— Может, люди на пароходе смогут как-то задержать буксир, пока…
Меткалф не договорил.
— Вы ведь не верите в чудеса, Клейтон?
— Нет, не верю.
Глава 74
Люди Ли Тонга открыли огонь с расстояния в триста ярдов, и на „Стоунуолла Джексона“ обрушился огненный поток. Пули свистели и гудели, они рвали белую древесину и резьбу перил в каютах и на палубе, со звоном отлетали рикошетом от бронзовой судовой рынды. Огромные окна рубки разлетелись множеством осколков. Пуля задела голову капитана Белчерона, оглушив его и окрасив седые волосы алым. Перед его глазами все поплыло, но он упрямо держался за штурвал, выплевывая табачную жижу в разбитое окно.
Человек за каллиопой, защищенный лесом медных труб, заиграл „Желтую розу Техаса“; в паровых свистках каллиопы появилось несколько пулевых отверстий, и звук стал намного ниже.
На главной палубе майор Ларош, его люди, а также Питт и Джордино не показывались. Тюки с хлопком стали отличной защитой, ни одна пуля их не пробила. Хуже всего пришлось на открытом пространстве у котлов за главным трапом. Два кочегара Макгина были ранены; пули пробили трубы, и оттуда вырывался обжигающий пар. Макгин снял свою шляпу с манометра. Стрелка давно перешла красную черту. Макгин испустил протяжный вздох. Чудо, что мы еще не взорвались, подумал он. Заклепки на котлах едва держались. Макгин, готовясь к столкновению, стал быстро открывать запасные клапаны, чтобы сбросить огромное давление.
Колеса по-прежнему гнали „Стоунуолл Джексон“ со скоростью двадцать миль в час. Если корабль погибнет, то не как другие пароходы, сгнившие в каких-нибудь затонах или разрубленные на дрова. Он станет легендой и достойно закончит свой путь.
Раздвигая носом волны, содрогаясь под потоком свинца, от которого разлетались хрупкие надстройки, пароход продолжал двигаться вперед.
* * *
Ли Тонг как зачарованный смотрел на неумолимо приближающийся пароход. Он стоял в открытом люке на барже и поливал корабль пулями, надеясь попасть в жизненно важную часть и замедлить его ход. Но с таким же успехом он мог надеяться остановить выстрелом из пневматического оружия нападающего слона.
