Книга Комната убийств - Филлис Дороти Джеймс

Спеша к лифту, Дэлглиш глянул на часы. На то, чтобы добраться до Кингс-кросс — три четверти часа. Более чем достаточно. Он заранее продумал поездку. Ехать за рулем от Виктория-стрит до Кингс-кросс в пятницу в час пик — сущий кошмар. Особенно с тех пор, как стараниями мэра светофоры были перенастроены. Дэлглиш оставил машину на стоянке. Самый быстрый, самый очевидный путь — сесть на станции «Сент-Джеймс-парк-кольцевой» или «Дистрикт-лайн», проехать одну остановку до «Виктории» и перейти на одноименную линию. Всего пять станций, и, если повезет, он будет на Кингс-кросс за пятнадцать минут до назначенного срока. Планы с ожиданием в Британской библиотеке рухнули. Вызов к министру спутал все расчеты.

Поездка началась хорошо. На «кольце» поезд пришел через три минуты, на «Виктории» ждать не пришлось вообще. Оказавшись в идущем на север составе, Дэлглиш потихоньку расслабился и обрел способность выкинуть из головы перипетии этого дня, чтобы обратиться к совсем другим перспективам — и обещаниям — грядущего вечера. Но затем, после «Грин-парк», обозначились первые признаки беды. Поезд шел еле-еле, потом застрял на невыносимо долгий срок, потом опять сонно задергался. Они едва двигались. Тянулись минуты. Адам стоял зажатый теплыми телами, внешне совершенно спокойный, хотя в душе его бушевали отчаяние и бессильная ярость. Наконец они въехали на «Оксфорд-серкус», двери открылись и им объявили: «Конечная!»

В хаосе освобождающих вагоны пассажиров, продираясь сквозь ждущих поезд, Дэлглиш услышал, как какой-то мужчина крикнул служащему:

— В чем дело?

— Проезда нет, сэр. Впереди сломался поезд.

Дэлглиш больше не слушал. Он быстро соображал. Другой прямой линии до Кингс-кросс не существовало. Он попробует поймать такси.

На этот раз ему повезло. На углу с Эгрил-стрит высаживалась пассажирка. Сделав спринтерский рывок, Дэлглиш оказался там раньше, чем она успела расплатиться. Он нетерпеливо ждал, пока женщина препиралась из-за сдачи, потом сказал:

— Кингс-кросс, как можно быстрее.

— Хорошо сэр. Самое лучшее — добираться обычным путем: Мортимер-стрит, потом Гудж-стрит и по Юстон-роуд.

Они уже ехали. Сидя сзади, Дэлглиш пытался унять нетерпение. Если он опоздает, сколько она его прождет? Десять минут, двадцать? С какой стати ей вообще ждать? Он пытался дозвониться ей на мобильный, никто не отвечал.

Продвигались они, как Дэлглиш и ожидал, крайне медленно. Хотя по выезде на Юстон-роуд дела пошли лучше, ход машины все равно был черепашьим. Беда. Впереди грузовик столкнулся с легковушкой. Ничего серьезного, однако грузовой автомобиль развернулся поперек дороги. Все автомобили остановились. Пока прибудет полиция, наведет порядок и движение возобновится, пройдет неизвестно сколько времени. Дэлглиш сунул водителю десятифунтовую банкноту, выскочил и побежал. К тому моменту как Адам на всех парах ворвался в Кингс-кросс, он опаздывал на двадцать минут.

Если не считать одетых в форму служащих, в маленьком зале, обслуживающем кембриджскую линию, никого не было. Что бы сделала Эмма? Что сделал бы он на ее месте? Она не захотела бы пойти к Кларе и выслушивать, как гневается и сочувствует ей подруга. Эмма поехала бы обратно, туда, где ее дом, в Кембридж. Туда отправится и он. Ему нужно увидеть Эмму этим вечером, нужно узнать: пан или пропал. Даже если она не захочет его выслушать, он сможет протянуть письмо. Спросив у дежурного офицера, когда следующий поезд, Дэлглиш понял, почему на станции так пусто. Проблемы с товарным поездом. Никто не знал, когда их удастся разрешить. Поезд, прибывший в три минуты восьмого, был последним. В чем дело? На него ополчились все дорожные боги? Офицер сказал: «Есть другие поезда до Кембриджа, сэр. Не экспрессы, с Ливерпуль-стрит. Лучше попробуйте оттуда. Большинство пассажиров так сделало».

Поймать такси шансов не было никаких: Дэлглиш видел очередь, когда пробегал мимо. Однако имелся другой и, если повезет, более быстрый путь. И по «кольцу», и по «Метрополитен-лайн» до Ливерпуль-стрит четыре остановки, если каким-то чудом ничего не произойдет. Дэлглиш пробежал через станцию в метро и попытался пробиться сквозь поднимающуюся по лестнице людскую массу. Поиск мелочи для турникета был невыносим, и все же он наконец оказался на платформе, и через четыре минуты на «кольцо» прибыл поезд. Дэлглиш пронесся по Ливерпуль-стрит, мимо современной башни с часами и остановился на верхнем уровне, разглядывая широкое синее табло, протянувшееся над нижним залом. Поезд до Кембриджа, рядом с которым имелся список из десяти остановок, отбывал с шестой платформы. На поиски Эммы у него не было и десяти минут.

В связи с закрытием Кингс-кросс у барьера толкались и пихались толпы людей. Присоединившись к ним, пробиваясь сквозь толпу, Адам крикнул служащей: «Мне нужно найти человека! Это срочно!» Она не пыталась его остановить. На платформе было полно народу. Дэлглиш видел ходивших вдоль поезда людей, которые в поисках свободного места заглядывали в двери купе.

И тут он заметил Эмму. Она шла — ему Эмма показалась несчастной — к голове поезда, держа в руке сумку. Дэлглиш вынул из кармана письмо, подбежал к Эмме и протянул его. Она обернулась, и Адам лишь на мгновение увидел ее удивление, а затем, словно в сказке, невольную быструю улыбку; потом Дэлглиш вложил письмо прямо ей в руки и сказал:

— Я не капитан Уэнтуорт, но, пожалуйста, прочти это. Пожалуйста, прочти сейчас. Я буду ждать тебя у конца платформы.

Теперь Дэлглиш стоял один. Он отвернулся, так как не мог видеть, как Эмма сунет письмо в карман и войдет в поезд. Затем он заставил себя посмотреть. Эмма стояла в стороне от поредевшей толпы и читала. Дэлглиш помнил каждое написанное им слово:

«Я сказал себе, что пишу, дабы у тебя было время подумать перед тем, как ответить, но, возможно, это просто трусость. Прочитать об отказе мне легче, чем увидеть его в твоих глазах. У меня нет оснований надеяться. Ты знаешь: я люблю тебя. Но моя любовь не дает мне права что-либо требовать. Тебе эти слова уже говорили другие мужчины и еще не раз скажут в дальнейшем. Я не могу обещать, что сделаю тебя счастливой; было бы непорядочно намекать, что такой дар мне по силам. Будь я твоим отцом, твоим братом или просто другом, я бы нашел массу доводов против себя самого. Впрочем, тебе они уже известны. Только великим поэтам под силу выразить мои чувства, однако сейчас нет времени на слова других мужчин. Я могу написать лишь о том, что в моем сердце. Моя единственная надежда — твоя отвага. Тогда мы вместе рискнем и окунемся в это приключение. Хотя нет, я-то вне опасности. Для меня не существует счастья большего, чем быть твоим возлюбленным и твоим мужем».